Саша Пестова - Кизекочук и Вэра. История, которую мы расскажем вместе

© Саша Пестова, 2016

© Саша Пестова, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4483-0979-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Деревня китобоев расположилась недалеко от Китового поля, почти на самом Краю света. Край света – это граница, за которую никто не заходит. Она называется так, потому что свет там действительно пропадает, и дальше пролегает Бесконечная Темнота. Может, у неё и есть конец, но Бесконечная Темнота такая тёмная, что его ещё никто не видел. Там вообще никто ничего никогда не видел, поэтому все решили, что там ничего и нет, и, значит, делать там тоже нечего. А главное, там нет китов.

Зато киты есть на Китовом поле. Огромные небесные киты, которые плывут по небу так высоко, что их, вообще-то, тоже не видно, но кто-то когда-то понял, что они там есть. И ещё он понял, что в них что-то есть. Кое-что редкое и бесполезное, и потому очень дорогое – китовые скелеты. Нет, конечно, всему можно найти применение, даже китовым скелетам. Но, согласитесь, можно всю жизнь прожить без единого китового скелета и ни разу не взгрустнуть. Разумеется, если только ты не кит.

Собственно, тогда и появилась Деревня китобоев – этот кто-то, а затем его дети, и дети этих детей, и затем дети детей детей, и всякие разные другие дети поселились у Края света, чтобы ловить китов и обменивать их скелеты на действительно полезные вещи.

Поймать небесного кита очень сложно. Чтобы убить кита, нужно выйти в Китовое поле, поднять голову к небу и остро и пронзительно крикнуть слово. Можно крикнуть несколько слов и даже целую тираду. Но велика вероятность, что слова эти будут недостаточно остры, они ранят кита, но не достигнут его сердца. Поэтому самые умелые китобои советуют выбрать всего одно слово, но такое пронзительное, чтобы оно мгновенно разбило киту сердце. Тогда кит упадет с неба, и нужно будет очень быстро отпрыгнуть, чтобы он не раздавил тебя своей тушей. Китовая охота – опасный промысел, однако от неё ещё никто не умирал, кроме китов.

Правда, был случай, когда киты утащили одного молодого китобоя на небеса. Тогда вся деревня собралась и спела грустную поминальную песню, которая была заготовлена как раз для таких трагических случаев. У жителей была ещё одна песня, весёлая, которую пели каждый раз, когда рождался новый китобой. Были ещё несколько песен, но ни одна из них не подошла, когда этот молодой китобой, трагически пропавший в первый же свой китовый сезон, выжил и вернулся в деревню. Так уж вышло, что у китобоев не было специальной песни для тех, по кому уже спели грустную поминальную песню, а он возьми, да и не умри. И весёлая песня рождения не подходила, потому что её исполняли строго до, а не после грустной поминальной. Просто, до этого китобоя все жили от песни рождения до грустной поминальной песни и никак не в обратном порядке… Да что уж там, случай был поистине исключительным. Жители до сих пор не решили, считать Шижи, так его зовут, живым или мёртвым, поэтому он всё ещё живёт в Деревне китобоев, не охотится на китов и не платит налоги. Впрочем, никто не спешил разрешать эти сложные бюрократические

неувязки, пока Шижи не постарел. Старик Шижи, пожалуй, стал единственным не китом, пострадавшим от китового промысла, и живой легендой Деревни китобоев.

Теперь же, когда волосы его побелели, больше всего жители боялись, что Шижи всё-таки умрёт, потому что никто не знает, что может случиться, если спеть грустную поминальную песню два раза подряд.

Кстати, про волосы. Вот, например, идёт Кизекочук. Посмотрите, какие у него длинные волосы.

Мужчины из деревни китобоев стригут волосы один раз в жизни – в самый первый её день, с этого момента и начинается отсчёт. Волосы – это единственная мера времени. По волосам можно определить возраст – чем старше китобой, тем длиннее его волосы. Если волосы почти не видны и сливаются с потемневшим небом, значит пришло время сна, а когда во сне волосы уже достаточно спутаются и растреплются – придёт время просыпаться. Если на волосах лежит снег, значит, наступила зима, а если снег растаял – зима закончилась. Вы, наверное, уже догадались, что кокетливые женщины очень часто и очень коротко стригут свои волосы, чтобы никто не догадался, что они постарели. А особо кокетливые вообще бреют головы налысо. В жизни каждого китобоя однажды случается, что волосы белеют. Они перестают сливаться с небом и светятся даже в кромешной тьме. Тогда китобой не может вовремя лечь спать, а когда остальные уже просыпаются, его волосы ещё не успевают спутаться. Так он может проспать весь китовый сезон, а когда наступит зима – даже не узнает об этом, потому что на белых волосах очень сложно разглядеть снег. И это значит, что его время закончилось.

А всё-таки странно, что Кизекочук идёт один. Такой серьёзный, решительный. Похоже, он не настроен на новые приятные знакомства, но не обижайтесь. Просто, ему только что исполнилось ещё немного волос, и он волнуется, что время запуталось, и волос случайно могло набраться чуть больше, чем нужно, чтобы стать самым молодым китобоем в деревне. Ведь это – его главная мечта.

Кизекочук из Деревни китобоев проснулся от того, что волосы его спутались чуть больше обычного. Он уже было решил, что внезапно и скоропостижно состарился, обзавёлся беспрецедентно

длинной шевелюрой и, может, даже поседел. Поэтому он поспешил выйти на улицу, чтобы проверить свою догадку. К счастью, шёл снег, и Кизекочук понял, что по-прежнему молод, когда белый снег лег на его тёмную шевелюру и так и остался белым снегом на его тёмной шевелюре. Впрочем, Кизекочук боялся не старости, а того, что волосы отрастут быстрее, чем он станет самым молодым китобоем в деревне. А стать им он пока что никак не мог, но постоянно пытался. Он выходил в поле и кричал, кричал, кричал, потом хрипел, и, наконец, сипел, до тех пор, пока голос его не улетал, чтобы вернуться на следующий день, и тогда Кизекочук продолжал свои безрезультатные попытки достать какого-нибудь кита. Но то ли слова его были недостаточно остры, то ли бросал он их не слишком резко, цели своей они не достигали. Он мог, казалось, вечно наблюдать за другими китобоями, он знал все их секреты. Некоторые, этих Кизекочук любил особенно, выходили в поле, лихо закидывали голову и, словно не нарочно, случайно, мимолётом, бросали одно единственное словечко… И вот уже китобой бросается в сторону от падающей на него серой тени, на месте которой затем с оглушительным грохотом вырастает туша кита, раненного в самое сердце, да так метко и аккуратно, будто кит сам прилёг отдохнуть. Другие нелепо носились по всему Китовому полю с задранной головой и орали, как умалишённые, осыпая китов градом не слишком-то колких острот. Такие могли охотиться долго и группами. В конце концов, сердце какого-нибудь престарелого уставшего кита не выдерживало, и он, измученный, обрушивался на Китовое поле, а охотники тем временем продолжали орать и бегать до тех пор, пока кто-нибудь из них не замечал, что дело сделано. И Кизекочук периодически от безысходности перенимал их тактику, но, на самом деле, искренне хотел принадлежать к тем, кто слов на ветер не бросает.