Книга 1. Слои памяти
Вадим гнал машину по Ленинградскому шоссе в сторону Белорусского вокзала. Час назад ему позвонила Рада и попросила встретить поезд, на котором должна приехать девушка, которую она очень ждет, но, к сожалению, сама встретить не сможет.
– А что, никого помоложе не нашлось?
Вадим не скрывал раздражения. Срываться из дома, ехать кого-то встречать, он что, мальчик? Но Раде он не мог отказать, мог отказать кому угодно, Раде-нет.
–Я очень тебя прошу, я чувствую, что-то случилось, – Вадим слышал по голосу, как сильно она волновалась,– понимаешь, я послала ее на задание, вроде все прошло благополучно, вчера утром она села в поезд, чтобы ехать домой, в Москву, и с тех пор от нее ни слуху, ни духу. А поезд прибудет через полтора часа, ближе тебя никого нет, ты же в Химках живешь. Я выслала тебе ее фото на мобильный, поезд одиннадцатый, вагон четвертый, ты просто постой возле вагона, если она выйдет, значит все в порядке, отбой тревоги, езжай спокойно домой. А если какие-то неприятности…
–А почему ты думаешь, что будут неприятности?
–Понимаешь…– Рада помолчала, – у нее такое задание было…сложное…по линии МВД. Шефы меня попросили помочь, ну я ее и послала, они именно ее хотели, да там никто другой и не справился бы.
–А она все сделала?
– Да, вчера как раз позвонили, очень благодарили, сказали, все, что нам надо, любые проблемы, все сделают, все решат.
– Ух ты, да у нас Рождество! А что за задание было? Такие подарки от МВД! Я что-то и не припомню.
–Я не могу сказать, прости, это очень, очень конфиденциально.
–Да ладно, ты не можешь сказать мне? Мне?!
–Ну, пожалуйста, давай, я скажу тебе завтра? А если все закончится благополучно, когда-нибудь потом?
Прокручивая раз за разом в голове этот разговор, Вадим доехал до вокзала. На машине у него стояли спецномера, поэтому он демонстративно проехал под запрещающий знак, поближе к вокзалу, но, выходя из машины, спецпропуск все-таки прикрепил на стекло. Вдруг найдется какой-нибудь ретивый служака гибддшник, а забирать машину со штрафстоянки, нет уж, увольте.
Он зашел на вокзал и остановился у справочного табло. Так, поезд прибывает через пять минут, первый путь, все очень удачно, он успел. Насвистывая модную мелодию, Вадим пошел к выходу на перрон. Вот и поезд, вот и четвертый вагон. Ух, какие проводницы, – отметил он, оценивая мужским взглядом фигурку у одной, и шикарные волосы у другой. Здесь проблем не будет. В тридцать девять лет Вадим все еще не был женат и знал, что нравится женщинам, он не раз ловил на себе зовущие взгляды. Высокий, поджарый, светлокожий, с шапкой каштановых вьющихся крупными кольцами волос, с темно-серыми, почти черными глазами и красивыми бровями вразлет, он выделялся в толпе. Стрижка в модном салоне, одежда из бутика на Тверской… Разве могут быть у такого проблемы с проводницами уральского поезда? Две девушки-хохотушки, радостные, что поездка закончилась, весело прощались с выходившими пассажирами. Вагон опустел, а та, которую он ждал, не появилась.
–Не зря беспокоилась Рада, вот и неприятности,– подумал Вадим,– кто бы сомневался,– он вздохнул, покоряясь обстоятельствам, достал фотографию и подошел к проводницам.
–Привет, красавицы, помощь ваша нужна. Родственники телеграмму дали, чтобы я девушку встретил, вот эту,– он показал фото,– вроде поезд и вагон я не перепутал, а ее нет, не выходила. Вы не помните, ехала она в вашем вагоне или нет?
Девушки, рассмотрев фотографию, переглянулись,
–Она в пятом купе лежит.
–Что значит, лежит? – Вадим похолодел.
–Не просыпается она, как будто без сознания, мы как раз ждем, не будет ли кто ее встречать, если нет, то ментам звонить будем, пусть забирают.
–А почему не в скорую? Раз без сознания? Пьяная, что ли?
–Да нет, вроде спит, как села вчера с утра в поезд, вся какая-то серая, страшная, взгляд такой… -проводница поежилась, – ну вот, как села, билет предъявила, сказала, до Москвы не беспокоить, легла, отвернулась к стене и больше мы ее не видели. Соседка ее, когда приходила за чаем, говорила, спит она, только во сне стонет все время, мечется, а иногда бормочет что-то. Может, таблеток сонных каких-нибудь наглоталась, может, еще что. Так, кого вызывать, ментов или скорую?
–Нет, зачем? Я же здесь. А давайте, я попробую ее разбудить, покажете мне, где купе? Спит, это уже хорошо, а то напугали меня, что без сознания. У нее горе, кто-то умер, а мне ее надо отвезти к бабушке Раде,– легко соврал он, пробираясь следом за проводницей между тюков с бельем к пятому купе.
Но разбудить не смог. Он долго тряс ее за плечи, растирал ей уши, вспомнив армию, даже побрызгал водой из стакана, услужливо поданного ему проводницей. Нет, ничего не помогло. И когда он тряс ее, из-под подушки выпали два пустых блистера от таблеток. Вадим прочел название, да, снотворное.
– Может, все- таки, скорую? Поезд простоит еще полчаса и в депо пойдет.
– Нет, не волнуйтесь, девчата, я ее заберу, только, как бы мне ее до машины донести?
Проводницы опять переглянулись, будто советуясь молча друг с другом:
– А возле соседнего вагона Васька стоит, носильщик, у него такая тележка есть, большая, для чемоданов, пассажирка маленькая, как раз поместится.
– Да вы ж мои умницы, спасибо за подсказку, только дайте, пожалуйста, мне пару одеял, я одеяла на эту тележку постелю.
Проводницы-хохотушки опять молча будто посоветовались и сказали хором:
– Одеяла денег стоят.
– Не вопрос, девчата,– Вадим привычно сунул руку в секретный кармашек, достав оттуда три купюры,– этого хватит?
Проводницы молчали, Вадим прямо чувствовал, как борется у них в душе чувство сострадания с жадностью, затем та, которая с фигуркой, отделила одну купюру и протянула Вадиму,– вот так будет правильно. Справедливость и жалость победили. Женщины,– философски подумал Вадим, им всегда всех жалко, и всем они стремятся помочь. Не все, одернул он себя, есть всякие, уж он-то насмотрелся. Эти добрые, вон как помогают. Ну и отлично. С помощью вызванного Васьки, погрузив на тележку и закутав в одеяла свою ношу, Вадим достаточно быстро добрался до машины. Там он устроил ее на переднее пассажирское сиденье, предварительно максимально откинув его назад и, наконец, внимательно ее рассмотрел. Не девушка, а молодая женщина, лет тридцати пяти, отметил он, – красивое лицо, но какое-то усохшее и усталое, несмотря на сутки сна в поезде. Очень короткие, ежиком, белые, возможно крашеные или даже седые, волосы, длинные ресницы, под глазами синяки, губы не понять какие, все искусанные и опухшие. Похоже, сильно ей досталось,– подумал Вадим, выруливая на Ленинградку и одновременно набирая по телефону Раду.
