1.
Вечерело. Нью-Йорк кипел в сумерках уходящего августовского дня. Это первое, что бросилось ему в глаза: все дрожало и переливалось, постоянно меняя очертания. Через Манхэттенский мост Володя доехал до Нижнего Ист-Сайда. "И чего меня туда понесло?" – подумал он. Было пустынно и на Хестер-стрит он развернулся на сплошной и буквально сразу услышал за собой вой сирены. Видимо, патрульные дежурили в одной из подворотен, и он их не заметил. Повинуясь злому азарту, Володя нажал на газ и свернул на ближайшем перекрестке под носом у пешехода. Проехав еще метров 100, остановился и посмотрел в зеркало заднего вида. Патрульная притормозила в метрах 50, из машины вышел полицейский и направился к нему.
Володя отметил, как тот осторожно приближается к машине. Он приоткрыл дверцу и поставил ногу на землю. Полицейский мгновенно отреагировал: "Сэр, оставайтесь на месте, руки положите на руль". "А что, неплохая идея: вот так раз и навсегда покончить со всем?"
Вибрирующий звук из бокового кармана пиджака вернул его в реальность. Это была Ольга.
–– Володя! Ты где? – он уловил нотки тревоги в ее голосе.
–– Я? – он растерянно оглянулся.
Рядом с дверью автомобиля он увидел темную кисть руки, лежащей на кобуре.
–– Я в городе. Я перезвоню тебе, – он откинул айфон на сиденье.
"Сэр, положите руки на руль", – голос полицейского прозвучал над ухом. "Да, конечно, конечно, – прошептал Володя. – Ну, вот, опять все превратил в какую-то дерьмовую пьесу".
Утром его разбудил телефонный звонок. Незнакомый прокуренный баритон уверенно спросил: "Мистер Хмэл?". "Да, это я", – ответил Володя. Свой голос, неожиданно низкий, с хрипотцой он тоже не узнал: в нем было то, что, как ему казалось, не хватало его характеру. На другой стороне линии продолжали: "С вами говорит инспектор Мэйс. Хотел вас попросить зайти в участок. Тут недалеко, на вашей улице", – уточнил он. "Да, да, я знаю", – поспешно отреагировал Володя на официальный тон полицейского. – Но штраф я уже заплатил. У меня и чек есть". "Это по-другому вопросу", – не замедлил с ответом тот. Думаю, много времени у нас это не займет".
Разговор добавил неприятный осадок ко вчерашнему инциденту. Володя поднялся с постели и подошел к окну: в него тупо уставился невыразительный темно-серый фасад кирпичного дома напротив с кучей черных мешков на тротуаре, набитых мусором.
Снова зазвонил мобильный.
–– Володя, куда ты пропал? Вчера обещал позвонить и не перезвонил, – спросила Ольга с обидой и по ее тону он заметил, что у нее проснулось чувство собственности, и это ему понравилось.
–– С дорожной полицией отношения выяснял. Нарушил правила и… так далее. Как раз ты позвонила.
–– Не забыл, что мы сегодня идем на вечеринку?
–– Да ну их в …! – чуть не чертыхнулся Володя. – Надоели эти сеансы групповой поддержки.
Затем успокоившись, добавил: "Разве что поесть, выпить"?
– Вот и хорошо! Мы так редко куда-нибудь выбираемся! Так, как?
–– Меня в полицию вызывают. С утра позвонили.
–– По поводу вчерашнего?
–– Нет. Не знаю.
–– Кстати, как твоя бессонница?
–– Как обычно.
–– Ладно. Позвонить не забудь.
С Ольгой Володя познакомился год назад в танцевальном клубе, где он иногда аккомпанировал. С первых встреч он был настроен исключительно на отношения без обязательств и где-то в подсознании у него хоронилась мысль, что это все не на долго и дано для того, чтобы пережить период, возможно, не самый лучший в его жизни. Порой ему было совестно, потому что Ольга, мало сказать, хорошо к нему относилась. Она была искренняя. Он это чувствовал и это подкупало. С другой стороны, ближе человека, чем она у него не было. Если они долго не виделись, он тосковал, не мог сосредоточиться на работе. Встреча после разлуки казалась праздником, но через некоторое время природа брала свое, и он начинал скучать: даже она была не в силах освободить его от экзистенционального одиночества.
Ольге было сорок с хвостиком. Среднего роста, крепко сбитая, с ясным лицом и открытым взглядом, близко посаженными глазами и упрямым ртом, что делало ее не красавицей, тем не менее она казалась ему весьма привлекательной женщиной, особенно когда в ее глазах проскальзывало что-то одухотворенное. Володя знал, что Ольга увлекается поэзией и пишет сама, но лишь однажды она прочла ему свое небольшое стихотворение, не лишенное, как ему показалось, таланта. Однако было в ее внешности и такое, что особенно волновало его: у нее была необыкновенно красивая и по-девичьи упругая грудь. В одежде она казалась чуть великоватой, но за счет идеальной формы, позволяла Ольге смело ходить без бюстгальтера, которые она терпеть не могла. Володя даже как-то усомнился – кормила ли она ребенка грудью, но не спросил ее об этом, посчитав вопрос не тактичным. Ольга была родом с Украины, где жили ее мать и младшая сестра. Отец умер рано. Как-то в минуту откровения она призналась Володе, что для того, чтобы иммигрировать в Штаты, она фиктивно вышла замуж за человека, который уезжал на постоянное место жительства в Израиль. У нее к тому времени уже была маленькая дочь. С отцом ребенка расстались раньше. Из Израиля – время, проведенное там, ей показалось кошмаром – они в конце концов перебрались в США, где развелись, несмотря на то что партнер настаивал на брачных отношениях, но она была непреклонна. На что надеялась? Сама не знала. Главное – ее мечта сбылась, да и с работой повезло. Такие нетривиальные факты из ее биографии сначала озадачили Володю, но в ее признании жила та простодушная честность, свойственная только детям, когда они говорят о своих поступках, и это успокоило его. Хотя, по правде сказать, к женщинам он относился с недоверием и легким презрением, на что были свои причины, но удивительным было то, что эти травмирующие его душу чувства совсем не затрагивали Ольгу, как будто та принадлежала к особой касте.
2.
Дежуривший на входе участка полицейский подсказал ему как найти офицера Мэйса. И хотя Володя уже бывал здесь, Мэйса он прежде не видел. Тот встретил его кивком головы, пригласил сесть напротив и попросил предъявить какой-нибудь документ, удостоверяющий личность. Володя вынул водительские права и положил их на стол. Пока Мэйс вертел их в руках – было заметно, что это пустая формальность – Володе удалось рассмотреть офицера: белый (как принято здесь говорить), маленькая голова, редкие светлые волосы, зачесанные назад, короткая шея крепыша. Трудно было определить его рост. По оттопыренным маленьким ушам, которые выглядели нелепыми лепешками и вдобавок приплюснутому носу, можно было судить о его боксерском или борцовском прошлом. Несмотря на такую устрашающую внешность, вид его Володе показался вполне добродушный.
