Что-то заставило темную маленькую точку оставить дерево. Она приземлилась на человеческое тело. Сделала надрез и начала питаться сочившимся из раны жизненным соком. Темная маленькая точка не только брала, она и делилась с жертвой – своим вырабатываемым особым веществом. И неизвестно, какие последствия могли произойти при смешивании его с человеческой кровью…
1.
Люсьена подрабатывала уборщицей в школе. Ей нравилась эта работа. Приятно было ощущать свою значимость. В том числе, и направляясь в подсобное помещение за ведром, шваброй и вечно серой, – даже когда новая, – тряпкой.
Вода, весело журча, наполняла ведро. Женщина поднимала его легко и, не перед кем не красуясь, ровно, не сгибаясь, шла к кабинетам классов. Погружала тряпку в воду, крепко выжимала ее и бодро принималась за работу. А потом ставила собственные рекорды скорости, быстро вымывая пол в длинных коридорах школы.
Помимо осознания собственной значимости, в качестве еще одной приятной составляющей, являлась зарплата, стабильно приходившая каждый месяц на карточку. Да и вообще, в свои шестьдесят Люсьене нравилось чувствовать, что ее работа нужна кому-то, а сама она полна сил и может вести довольно активный образ жизни.
По этой же причине и работы на территории возле домика, в котором она жила, тоже были ей по душе. Женщина, конечно, ворчала: «Вот, на старости лет приходится самой огород копать… Зато помидоры-огурцы никуда от тебя не уедут – даже если очень сильно захотят…» Но высказывала недовольство она больше для вида и потому что умела говорить. В действительности ей очень нравилось выращивать самой фрукты-овощи. Вовремя покупать семена. Проращивать их на подоконнике. Вскакивать по ночам и поливать рассаду – так как забыла это сделать утром. В срок высаживать возле дома, копаться в земле. И, конечно же, пожинать плоды трудов своих.
В этот день она, отработав положенные часы в школе, отдыхала под яблоней в тени сада. Захватила из кухни кусочек свежего поклеванного хлеба, посыпанного солью. «Замечательный я себе устроила себе пикник на свежем воздухе», – думала женщина, удобно расположившись в соломенном кресле и запивая хлеб сладким ароматным чаем, настоянным на смородиновом листе.
Легкий укус, наподобие комариного, она почувствовала. Но особого значения ему не придала. Лишь несильно хлопнула себя по спине, немного выше левой лопатки. Через некоторое время, продолжая пить чай, провела рукой по тому же самому месту. И, – словно стараясь смахнуть чувство дискомфорта, – еще раз. Но неприятное ощущение осталось.
– Да что же там такое, – ворчливо произнесла она и начала, как могла, исследовать начавшее зудеть место. Место укуса было не очень хорошо видно. Повернув максимально голову влево, Люсьена все же смогла разглядеть маленькую черную точку. Поначалу ей показалось, что это просто родинка. Но пристально вглядевшись, заметила, что точка обладает тоненькими, словно волоски, ножками. Люсьена забеспокоилась.
– Привет, Лимиговна, – крикнула она маячившей в огороде соседнего домика полноватой женщине в длинной красной юбке и просторной, не стеснявшей движений, голубой рубахе. Своим странным отчеством она была обязана отцу родом из Китая. Тот, приехав однажды в командировку в чуждую всему его жизненному укладу Россию, оттуда быстро уехал. Однако успел оставить необычное отчество дочурке. Так, по крайней мере, рассказывала сама Лимиговна, которая на тему своей личной жизни говорила крайне мало и неохотно.
– Привет, Савельевна, – отвечала та, вытирая руки об выуженную из юбки широкую белую тряпку. Сомнительно чистые руки расположились на тупых клиньях невысокого забора, образуя прямую – от локтя до локтя.
– Посмотри, что у меня тут, слева, ниже плеча. Никак сама не могу разглядеть, – Люсьена максимально приблизилась к забору, подставляя плечо.
– Да тебе срочно в больницу нужно бежать, – отшатнулась от нее соседка. – Там у тебя кто-то сидит, вон и ножки его торчат, а голова ушла под кожу. Клещ, наверное, присосался.
У обеих женщин были телевизоры дома. Обе их практически не выключали. Быть в курсе всего, – от предсказаний племени майя до того, как с помощью огуречного сока наладить работу желудочно-кишечного тракта, – дамы считали своей прямой обязанностью. Поэтому обе прекрасно знали, что сейчас клещи активизировались и участились случаи заболеваний, передающихся с их укусом. Сами только недавно обсуждали эту тему. Лемиговна сразу напомнила соседке, как людей предостерегали от занятий самолечением и советовали обращаться за помощью к медикам.
– Да, да, – закивала и Люсьена. – Помню, говорили: «не нужно самим пытаться вытащить клеща. Это опасно».
– Правильно! Иначе можно разорвать его и оставить частицу под кожей, куда он уже проник. А это верный способ заразиться какой-нибудь гадостью. К тому же, врачи должны проверить – переносчик он болезней или нет, – проговорила Лимиговна, словно заученный урок. – Так что, живо в поликлинику!!
Женщины быстро попрощались. Дома Люсьена в момент собрала все необходимое. Документы в строжайшем порядке лежали в верхнем ящике комода. Для того, чтобы они всегда были под рукой, отводился день, предназначенный исключительно для наведения порядка. «Так, заросла…», – обычно говорила Люсьена, присаживаясь возле комода. От этого места порядок плавно распространялся на весь дом, превращаясь в капитальную уборку.
Через несколько минут женщина уже шла в поликлинику, а в ее очень вместительной женской сумочке свободно размещались все необходимые для приема документы.
Люсьена не доверяла врачам. Хотя, конечно, за свою жизнь ей не раз приходилось с ними сталкиваться. Она понимала, что врачи, как и люди, все разные. Но судьба всякий раз сводила ее с не очень хорошими людьми, освоившихся в этой профессии, что и накладывало отпечаток на восприятие всех медиков в целом. Поэтому каждый раз, встречаясь с людьми в белых халатах, Люсьена чувствовала себя загнанным в угол зверьком. Ощущала свою беспомощность и их могущество. В связи с чем, обращаться к врачам старалась крайне редко, когда совсем прижимало и уже не работало народное средство «ляг, поспи и все пройдет».
Был момент, когда однажды, застряв надолго в больнице, она пришла к выводу, что медики – это особые люди, составляющие своеобразное братство, чем-то напоминающее секту.
«Своя одежда, свой язык, а эти иероглифы, которые они выводят, когда пишут, – рассуждала она в полудреме от таблеток, – к тому же, в их руках наши жизни…» Этот вывод Люсьена скоро забыла, как забывала все, что было связано с медучреждениями, когда из них выписывалась. Но вспоминала всякий раз, когда снова сталкивалась с медиками.
