Разумеется, он был здесь. Мейсон Бун.
Дреа Макдональд избегала его все эти годы, но сейчас этого сделать не получится. Ей придется общаться с ним по профессиональным вопросам. Хотелось бы думать, что он больше не тревожил ее чувства, что все уже отболело, что она все забыла. Но разве такое возможно? Увы, он оставил глубокий и неизгладимый след в ее сердце.
Мейсон стоял в конференц-зале, опершись на стену и скрестив руки на груди, и напряженно наблюдал за ней, не отводя угольно-черных глаз. На него сложно было не обращать внимания. Высокий и ослепительно красивый, одетый в элегантный темный костюм, он внушал уважение и излучал уверенность.
Когда она была моложе, ее к нему сильно тянуло. Но он, не задумываясь, пренебрег ею.
Лучше всего было бы отнестись к нему с безразличием, кивнуть и уйти. Не нужно показывать, какую боль он причинил ей. Чтобы он не заметил страдание в ее глазах или румянец на ее коже. Она много раз представляла себе их встречу.
Ее сердце часто билось в груди, потому что она была не единственной, кто лишился в жизни самого ценного. Не единственной, у кого в душе были глубокие шрамы. Мейсон тоже сильно пострадал. Два года назад он остался без жены и нерожденного ребенка. Потеря и скорбь только усугубили чувство вины, которое она испытывала из-за того, что он ей так не нравился. Мейсону сочувствовал весь город. Трудно ненавидеть мужчину, пользовавшегося всеобщей поддержкой. Чувство вины съедало ее, хотя она имела полное право на него обижаться.
Стоя перед столом для конференций, Дреа закончила презентацию следующими словами:
– И благодаря щедрости Мейсона Буна и его семьи мы успешно начали сбор средств. Наша цель – два миллиона долларов.
Врачи, администраторы больниц и члены комитета благотворительного фонда переглянулись, скептически подняв брови. Цифра была очень высокой, это верно, но она всегда полагалась на свою репутацию и настойчивость в достижении целей. Тем более что в этой части Техаса жили многие богатые землевладельцы.
– Это выполнимо, – раздался уверенный голос из глубины комнаты.
Все головы повернулись к Мейсону Буну. Несколько десятилетий назад его семья положила начало городку Бун-Спрингс в Техасе, и больница была недавно переименовала из мемориальной окружной в мемориальную окружную имени Буна. Многочисленные члены семьи Бун практически владели всем городом, причем лучшей его частью. Поэтому когда говорил кто-то из Бунов, люди слушали.
– Это вполне выполнимо, если мы постараемся, – настаивала Дреа, снова избегая взгляда темных глаз Мейсона. – И лично я собираюсь очень постараться.
– Умница девочка, – сказал седовласый доктор Кистоун. – Мы доверяем тебе, Андреа. Ты – наша надежда.
– Спасибо, доктор. Я ценю вашу поддержку. Вместе у нас все получится.
Она улыбнулась, чувствуя себя уверенно в черном костюме и вишневых туфлях на высоком каблуке. Ее длинные темно-каштановые волосы были гладко уложены. Она являла собой воплощение бизнес-стиля.
Эта работа на благо больницы позволяла достичь сразу нескольких целей. В случае удачного завершения проекта становилось более вероятным ее повышение до вице-президента в консалтинговой компании «Солюшнз инк.», в которой она работала в Нью-Йорке. Но что более важно, она хотела сделать хорошее дело для места, в котором выросла. Сбор средств планировался для строительства кардиологического отделения, и она занималась этим в память о матери, которая умерла от сердечного приступа. А еще она хотела воссоединиться со своим больным отцом. К сожалению, это означало жить в коттедже, который Буны подарили Макдональдам после того, как фактически украли их семейное ранчо «Грозовые холмы». Согласие отца на их условия сильно ее раздражало. Как он мог принять их дар, ведь жизнь Дрю была разрушена, вырвана с корнем после потери их родового гнезда. Она потеряла свой дом, но отец, похоже, не заметил, как сильно это ее ранило.
После собрания Дреа собирала бумаги, аккуратно складывая их в стопку, когда вдруг услышала приближающиеся шаги и затаила дыхание.
– Отличная работа, Дреа.
Этот глубокий уверенный голос выбил ее из колеи. Тембр, тон, интонация, с которыми Мейсон произнес ее имя, всколыхнули воспоминания, перевернув ее мир вверх дном. Боже, но почему именно он возглавлял этот комитет? Хотя Дреа знала ответ на этот вопрос. У его беременной жены было больное сердце, и ее не смогли спасти. У них с Мейсоном были одни и те же причины быть вовлеченными в эту благотворительную кампанию. Прекрасно помня, какую боль он ей причинил, она все же с досадой обнаружила, что взволнована этой встречей. Она обижалась на все семейство Бунов, но на него – в особенности.
Мейсон стоял лицом к ней, сверля ее глазами, и она, взяв себя в руки, одарила его своей лучшей улыбкой.
– Спасибо.
За двенадцать лет он возмужал и стал еще привлекательнее: легкая небритость на подбородке, волосы, зачесанные назад, блестящие и черные. Но это ничего не значило. Она просто равнодушно смотрела на него, как будто он не производил на нее никакого впечатления.
– Хорошо выглядишь, – заметил Мейсон. – Отец наверняка будет рад видеть тебя дома.
– Я здесь временно, – сказала она, застегивая портфель.
– И все же встреча пойдет ему на пользу.
Она отвела взгляд. А что пошло на пользу ей? Явно не те дни и ночи, когда ей приходилось брать на себя роль взрослой, потому что ее отец был мертвецки пьян. Он никогда не готовил еду, не стирал одежду. У двенадцатилетней девочки появился ребенок, роль которого играл ее собственный отец. А ведь она так отчаянно нуждалась в любви и заботе!
– Там будет видно.
– Ты еще не была дома?
Она покачала головой:
– Нет, я приехала сюда прямо из аэропорта.
– Дреа… – произнес он и замолчал. Она отвела взгляд, чтобы не смотреть на него, и продолжила возиться с застежкой портфеля. – Хорошо, что ты дома, – сказал он наконец.
