Глава 1. О гендерном равноправии
То было во дни Артаксерксовы.
От Индии аж и до Африки
Плодил царь указы без ксероксов
И слал их едва ль не до Арктики…
С альянсом своим и не пыжился
Владеть царь страною Тартарией,
Где жили, из Индии вышедши,
Свободные древние арии.
Как знать могли люди античные
О чьём-то там существовании,
Когда и сейчас есть в наличии
Страны той одно лишь название.
В год третий на царстве венчания,
Желая явить блеск величия,
Царь пир закатил для начальников.
Гуляли аж до неприличия
Полгода. Без женщин, известно всем,
Дойти можно до непотребия.
На саммит царицу с подвесками
Явиться тогда царь востребовал.
Приказ он отдал через евнухов.
В согласье с поверьями древними
Кому бы ещё мог доверить царь
Войти в незакрытые двери к ней?
Царица в тот день станом стройная,
Прекрасная и не накрашенной,
Приём для всех женщин устроила,
Подобно девичнику нашему.
Была ли она не в кондиции,
А может характером вредная,
Чтоб к мужу, не медлив, явиться ей –
Нам Книга о том не поведала.
А ей, ради дела интимного,
Покинуть подруг? Ну, уж нетушки!
Царица при всех воспротивилась
Прийти к своему Артаксерушке.
Хвалиться женою красавицей,
Её выставляя на подиум
С нескромным желаньем прославиться –
Что вешать прилюдно исподнее.
Как в спальне с царём всё решат они,
То дело интимное, личное,
Публичное ж непослушание
Явление аполитичное.
Верховного можно ослушаться,
Когда он лежит в расслаблении,
А вне помещения душного
Перечить царю преступление.
Такое творить беззаконие
Супруга лишь может беспутная.
Сказал бы Астинье на зоне зэк:
Рамсы ты подруга попутала…
Разгневался царь и приближенных
К нему мудрецов дюже знающих,
Закон почитающих книжников
Спросил о жены наказании.
Ведь если все жёны столичные,
А что ещё хуже, в провинции
Начнут вдруг творить неприличия
В своих неразумных амбициях,
Перечить мужьям и не слушаться,
Своё выражать недоверие,
А те проявлять малодушие –
Во что превратится империя?
Уж если не в грош слово царское
Для той, кто с Верховным повенчана,
То как укротит своё бабское
Простая мидийская женщина?
И если княгини персидские
На мужнином обеспечении
Все станут как шмары бандитские -
Большое стране огорчение!
«Царица Астинь благородная –
Сказал мудрый жрец слово резкое -
Виновна пред всеми народами
По всем областям Артаксерксовым.
Её бы да в море Каспийское…
Как высшее благоволение
Царь впишет в законы мидийские
С персидскими постановление
На радость другим федерациям
Про эту строптивую женщину:
Пред лице царя не являться ей,
Уволенной быть и развенчанной.
Супруги достоинство царское
Другой передать, что блистательней.
С замашками женскими барскими
Бороться впредь законодательно.
Тем жёнам, мужьям что противятся,
Статьи шить гуртом поголовно всем
По праву административному,
А можно и по уголовному.
Так женщины слишком зубастые
Окажутся круглыми дурами,
Тогда вертикаль наша властная
Пойдёт от семейного уровня.
А правозащитников гендерных
Пошли, царь, к плешивому лешему» -
Сказал Мемухан слово верное,
От женщин и сам натерпевшийся.
Проект был представлен собранию,
И царь его встретил с почтением.
Закон депутатам понравился
И принят был в первом же чтении.
Их спикер тогда не был женщиной,
Поправки в закон не вносились им.
Попал феминизм под затрещину
И впредь подчинился насилию.
По всем областям, аж в сто двадцать семь,
Гонцы разнесли письма царские,
Для всех округов федерации
Подробнейшую информацию
На всех языках для народов их,
Любая чтоб знала окраина
Про власть мужика сумасбродного,
Законного в доме хозяина.
А женщины там, тем не менее,
Без гендерного равноправия
С от бога им данным умением
Мужьями как в древности правили,
На шее усевшись с удобствами.
Наличье в семье подкаблучника
В масштабах державы способствует
Имперскому благополучию.
Глава 2. Воистину прав Достоевский
Утих гнев царя Артаксеркса.
Он вспомнил тогда про Астинь -
То, как не пришла дама сердца…
У нас за подобное действо
Ссылали цариц в монастырь.
Вернуть бы её ближе к ночи,
Но что скажут люди вокруг -
Мол, царь похотливый как кочет?
В понятиях ближневосточных
Такое звучит как петух.
Какие взыграют гормоны,
На ком Артаксеркс сорвёт зло,
Насколько оно беспардонно,
Какие им ждать закидоны -
Ужасно всех слуг напрягло.
Какая тоска сердце гложет
Для тех, кто любил, не секрет.
Мужчины на службе вельможной
Из отроков, что помоложе,
Правителю дали совет.
Девиц молодых да красивых
По всем регионам сыскать,
Раздать наблюдателям ксивы,
Девиц как невест перспективных
В престольный град Сузы прислать,
Представить царю как наложниц,
Букет благовоний втереть,
И той, на Астинь что похожа,
Пройдя через царское ложе,
Царицею сделаться впредь.
Из самых далёких провинций,
От разных народов и рас
На конкурс царя «Мисс Царица»
Попасть могли только девицы
(Не так, как сегодня у нас)…
Достойнейший иудеянин
Еврей Мардохей день и ночь
Воспитывал дщерь его дяди
Есфирь, что росла при пригляде
Совсем как любимая дочь.
Отменнейшее воспитанье
Красавицы этой зело,
Питание по расписанью -
Всё то, чтоб пройти испытанье,
В копилку достоинств легло.
Настолько мила была дева,
Попавшая как в монастырь
В дом жён, общежитье царевен,
Что даже страж жён, хоть и евнух,
Свой глаз положил на Есфирь.
Что думал Гегай, неизвестно,
Но выделил именно ту,
С кем связана масса последствий.
Воистину прав Достоевский,
Поставивший на красоту.
Притирки ей выдали первой
Просторней других номера,
В обслугу семь дев… Даже Ева
Не знала такого, наверно,
Когда их прогнал со двора
Господь Иегова-ревнитель.
Её красоту, между тем,
По ряду картин оцените,
А что до других – извините,
Сравнить Есфирь не было с кем.
Ещё не распались народы
По признаку свой и чужой,
И не наплодились уроды,
Готовые ради породы
Пустить чужаков на убой.
Тогда ещё не было денег…
Войдя ж в царский дом налегке,
Смолчала Есфирь о рожденье,
Этническом происхожденье,
Как ей приказал Мардохей.
Какая была в этом тайна,
Не знаю, но ведал Гегай,
Попавший под нож не случайно,
Когда всех лишали повально
Того, где был срезан лишь край.
Еврей Мардохей ежедневно
Под дом, где Есфирь, приходил,
Узнать про здоровье, про нервы,
Чем их успокоить и, верно,
С Гегаем не раз чифирил.
Расстроишь тут нервы невольно:
Двенадцать аж месяцев срок
Отпущен был на благовонья,
На дни притираний до боли,
А ночью опять под замок.
С утра на притирку обратно
По древнему календарю.
И лишь через год автоматом
Насыщенная ароматом
Девица входила к царю.
Из женского дома для входа
В дом царский ей, что ни проси,
Давали… Бери, что угодно.
А что из коллекции модной
Могла она внутрь пронести?
Царя ей порадовать нечем,
Одним лишь – в чём мать родила,
В дом царский входила по вечер,
А утром опять, сгорбив плечи,
В дом женский… такие дела.
Годами средь прочих наложниц
Невольницей жить в западне,
И как бы ей ни было тошно,
В дом царский войти невозможно,
Пока царь не вспомнит о ней.
