Ноющее одиночество пленило его мысли. Он сидел один за стойкой в баре-ресторане. С бокалом обжигающего пряного рома. Точнее, он был не один. Помещение заполнено людьми, неспешно проживающими свои короткие никчемные жизни. Беспечно убивающими время в этом Богом забытом месте. Ему плевать на них. У него впереди целая вечность. Одинокая серая вечность. Она ему больше не нужна. У него есть все. У него было все. Он уже успел побывать практически в каждом экзотическом уголке нашей планеты. Он знает десятки языков. За свои две с лишним сотни лет, он смог испытать все, о чем может мечтать простой смертный.
Существо, пережившее столько всего за свой длинный век, повидавшее самое необычайное, самое волшебное – тяжело удивить. Эти люди ему не интересны. Даже желания убивать, сейчас не было. Ему скучно. Он привык к этому чувству. Многие из этих людишек, отдали бы все, чтобы иметь то, что есть у него. Только его самого не радовало бессмертие. Парень больше не знал что делать со свой жизнью. Ему казалось, что он в аду. И самое большое мучение состояло в том, что эта безмерная скука и безразличие, никогда не закончатся.
Нежная грустная мелодия проникала в его холодное сердце. Даже этот камень в его груди, в данный момент, испытывал странные болезненные ощущения. Почему так плохо?
Чего еще хотеть? В его жизни было все. Он выпил глоток ароматного напитка. Погрузился в далекие воспоминания. Осталось допить, докурить и догореть.
Как же это все надоело. Как же все это обыденно и не интересно. Возможно, раньше было лучше. Хотя нет. Он просто был молодым, глупым и даже не представлял, что такое действительно бывает. Для него все было в новинку: страсти, жажда, любовь, смерть, свобода. А теперь… теперь, это как-то банально.
Он осмотрел все помещение. Вокруг незнакомые лица. Совершенно новая обстановка старейшего строения города. Все изменилось. Хотя ресторан все тот же. За роялем тот самый старый пианист. На сцене огромное затертое пятно. Кровь. Этой отметине больше семидесяти лет и удалить его пыталось не одно поколение владельцев.
Существу нравилось только одно, что это отдаленное место почти не пострадало от благ цивилизации. Здесь нет ни интернета, ни видеокамер, ни последних новостей.
Портьеры, темно зеленые с воланами, такие же, как и двадцать и пятьдесят лет назад. Только потрепались со временем. Стулья крепкие, деревянные. Небольшие круглые столики. Сколько же всего этого они спалили и сломали за эти годы, в кровавом угаре? Он помнил это. В том и заключалось все дело. Он помнил все.
Темно бордовые старые обои заполняли пространство между деревянных рамок. Свечи в шикарных канделябрах, густо облитые воском, все так же горели, как семьдесят пять лет назад. Только эти новые лампы в потолке портили общую обстановку.
Будто бы не было этих восемнадцати лет. Будто бы он снова тот беззаботный, кровожадный, жестокий вампир. Парень снова выпил.
Вот сейчас его не интересовало ровным счетом ничего. Казалось, его тело настолько устало, что даже рука отказывалась поднимать этот бокал. Больше не к чему стремиться. Было лень просто жить. Теперь он знал, что ничто не сможет удивить его древний рассудок. Ничего не произойдет. Потому что уже все было. И он знал, что его ждет в будущем. То же, что было и раньше. До нее… До той встречи. А будет долгая жизнь, наполненная терзаниями, жестокостью, пороками и тотальным беспределом. Реки крови, насилие и охота. Жестокая охота без правил. И именно он сам является охотником. Отныне его никто не сможет остановить. Никто не имеет такой власти. А хотя… Ему больше ничего и не надо. Ничего и не хочется. Если бы он мог описать это чувство, он бы сказал что у него болит душа… Но он знал, что души у него уже давно нет. Внутри пустота. Дыра. Черная дыра, которая поглощает все. После всего пережитого им, он должен чувствовать облегчение, что все закончилось. Но он ощущал пустоту…
Тяжелые мысли настойчиво заполняли его голову. Он старался ни о чем не думать. Так легче. Он старался не думать о том, что привело его на Кубу. Он сам себя не понимал. Он ненавидел это место. На родине самых лучших в мире сигар, он курил обычные сигареты.
Приглушенный свет, широкая деревянная барная стойка. Коричневая маленькая пустая сцена. Рояль на видном месте. Почти в центре зала. В правом углу помещения, около стены, столики на двоих. Свечи, тяжелые портьеры, дым и стойкий запах кубинских сигар.
Он снова взглянул на бармена, тот понял, что необходимо долить. Он исполнил свой долг и строго посмотрел на своего постоянного клиента. На этого худощавого посетителя больше никто не обращал внимания. Никто к нему не подходил. Никто не пытался с ним заговорить. Кроме самого хозяина этого заведения, который каждых пять минут подливал ему ром.
Человек в плаще слишком подозрительный. Слишком угрюмый. Слишком опасный. Не такой как все. Длинный черный плащ до пят, при такой-то жаре. Рубашка не по моде, с острым воротником. Черные джинсы.
Продолговатое лицо. Мертвенная бледность. У этого парня красивейшие голубые глаза. Большие и светлые, с темной каймой, в обрамлении густых черных ресниц. Темные, аккуратно зачесанные назад волосы. Раньше они были длинные. Он носил хвост, когда-то очень давно. Сейчас же у него короткая стрижка. Если парень не укладывал волосы назад, они завивались и спадали на лоб милыми завитками, что очень портило его хулиганский образ.
Идеальный небольшой ровный нос. Точеные, ярко выраженные скулы, впалые щеки. А так же, нереально белоснежные зубы. Его тяжелые мысли отображали двигающиеся желваки и небольшие, полные губы, сжатые в еле заметную трубочку.
Он ужасно тощ, но у него крепкая фигура. Хоть и нет этих огромных бицепсов. У парня истощенное, но все же, рельефное тело. Весь его образ навеивал страх. Мороз по коже, от одного взгляда его холодных пронзительных глаз. Казалось, он мог заглянуть в самую душу. Презрительно и высокомерно. Вот сейчас он прочитает в тебе самое темное, самое плохое, самое сокровенное. То, что ты прячешь от всех. То, что знаешь только ты. Поймет и улыбнется, обнажая блестящие зубы. Теперь он знает все твои секреты. Но он только улыбнется хищной, кривоватой улыбкой и промолчит. Кровь застывает в жилах. Каждый, на подсознательном уровне понимал, что с этим молодым человеком шутки плохи. У него слишком уверенный вид. Хулиганская внешность. Его опасались и правильно делали.
Британские чопорные повадки. Акцент остался. От него никак не избавиться. Поведение джентльмена, если он того хотел. Хитрый тон, размеренные, аристократические движения. Высокомерный взгляд.
Он резко поднялся и шатающейся походкой подошел к пианисту. Оперся бокалом об инструмент, что-то шепнул ему на ухо, тот кивнул, посмотрел на посетителя с пониманием и заиграл красивую печальную мелодию.
