У Вероники Семеновны не было детей. Нет, она не страдала бесплодием, просто в свое время по молодости лет не захотела обременять себе жизнь.
И на то была причина, казавшаяся в те годы основательной. Вероника была старшей в семье, и на нее ложились все хлопоты по уходу за двумя младшими братьями и сестренкой – мать после смерти мужа почти не бывала дома, пласталась на двух работах. Сразу после десятилетки пришлось идти работать и Веронике. И лишь через четыре года, когда закончила школу сестра Лида, Вероника передала ей заботу о братьях и уехала поступать в институт. Справедливости ради, надо сказать, что прежде чем уехать, она уговаривала поступать в институт Лиду, но той и в школе все давалось с трудом, она и слышать не хотела ни о какой учебе.
Вероника была миловидной, статной девушкой, и не один мужчина предлагал ей руку и сердце, но она не спешила надевать семейный хомут. Ей хотелось жить, жить беззаботно, наверстать «потерянные» годы, когда подружки шли в кино или на танцы, а она была вынуждена сидеть дома с братьями и сестрой.
Конечно, не всегда удавалось уберечься, два раза «подзалетела», сначала от однокурсника, потом уже закончив институт. Каждый раз долго думала, взвешивала, все боялась, что сделав аборт, больше не сможет рожать. Боялась… Но свобода была дороже, и рисковала.
Мужчины, с которыми она встречалась, женились, обзаводились детьми, и, иногда встретив их, потолстевших, полинявших, Вероника убеждалась, что поступает правильно, оставаясь свободной.
А после тридцати трех все чаще стала вспоминать детство, сестру, братишек, не теперешних, повзрослевших, а тех, из детства. И казалось, что это было самое счастливое время, и захотелось своего ребенка, но не было в то время рядом человека, от которого она пожелала бы забеременеть.
Пока собиралась – стукнуло тридцать семь, и пришла боязнь, что рожать уже поздно. Конечно, рожают и в пятьдесят, но не в первый же раз. Вдруг родится неполноценный.
В сомнениях прошло еще два года, и тогда твердо решила: рожать не будет. Брать грудного «отказника» тоже не будет, может, у него какая-нибудь наследственная болезнь, сколько она таких историй слышала. Если и возьмет, то уже сформировавшегося ребенка, чтоб было видно, что от него можно ожидать. К тому же с этим проблемы не предвиделось, лучшая подруга Альбина год назад стала директором детского дома и все это время только и говорила Веронике, какие хорошие дети там есть. Альбина и новшество ввела, разрешала брать воспитанников, с их согласия, конечно, из детдома недели на две-три, а то и на месяц. Чтобы дать взрослым приглядеться поближе к ребятишкам, глядишь, кто-то и усыновит понравившегося.
Дети с радостью соглашались ехать в ту или иную семью погостить и после возвращения еще долго рассказывали, что видели, делали, ели…
И когда Вероника намекнула Альбине, что подумывает о дочери, но такой, чтоб уже ходила в школу, та радостно воскликнула:
– Молодец! – и тут же предложила: – У меня есть две девочки, обеим по одиннадцать лет, такие красавицы, такие умницы. И родители у них были хорошие. У Светы разбились в автокатастрофе, а родственники взять ее не захотели. У Маши была только мама. Умерла. Конечно, где-то, наверное, родня есть, но Маша не помнит, чтоб мать говорила о них. Бери обеих, не пожалеешь, такие будут у тебя помощницы, и шить, и варить умеют, и в квартире приберутся…
– Мне двух не надо. Я хочу, чтоб рядом со мной была не просто дочь, но и подруга, чтоб я не только могла о ней заботиться, но и поделиться секретами, поговорить. Ну, ты понимаешь…
– Хорошо, одну так одну, но пригласи в гости обеих, пусть поживут у тебя с месяц. Посмотришь, кто тебе ближе, кого удочерить. Я, если бы не было своих, взяла бы и Свету, и Машу, такие девочки хорошие, никогда слова плохого не скажут.
– Мне бы забрать их в пятницу вечером, за субботу-воскресенье познакомились бы поближе, показала бы им, что и где лежит. Им же днем без меня придется хозяйничать. Ты поговори с ними заранее, вдруг откажутся.
– Да ты что, ребятишки всегда идут с удовольствием. А поговорить… Конечно, побеседую перед этим. Да девочкам, собственно, нечего и говорить, они сами кого угодно научат, как себя вести.
Альбина не преувеличивала, расхваливая Свету и Машу, поступили они в детдом почти в одно и то же время, поначалу часто плакали, и то ли горе их соединило, то ли нашлось что-то общее, но только девочки постоянно держались вместе. Погостить у Вероники подружки, конечно, согласились. Альбина не преминула похвалить их будущую хозяйку и под конец не вытерпела, хоть они и договорились с Вероникой ничего заранее девочкам не говорить:
– А еще хочу предупредить, та, которая понравится Веронике Семеновне, останется у нее жить.
Подружки разом поскучнели, запереминались, и Света жалобно сказала:
– Альбина Петровна, может, мы не поедем? – у Светы на глаза навернулись слезы. – Мы хотим быть вместе всегда.
– А может, нас тетенька обеих возьмет? – робко спросила Маша.
– Нет, дорогуши, – обняла девочек Альбина и прижала к себе. – Веронике Семеновне нужна только одна. И погостить у нее надо, ведь та, которую она выберет, не уедет из города, и к ней можно будет ходить в гости и по-прежнему дружить. А там, глядишь, удочерит и другую… Надо воспользоваться моментом… – Альбина постепенно успокоила подружек и уговорила ехать в гости к Веронике.
И в пятницу Вероника заехала за девочками. И сразу же своей красотой, манерой держаться, красивой одеждой поразила подружек. А еще прекрасной машиной и тем, что сама вела ее. Но окончательно девочки были покорены, когда вошли в ее шикарную квартиру. Это было, как в сказке, и одна из них могла остаться здесь навсегда. И это желание остаться усиливалось с каждым часом, мылись ли они в роскошной ванной или сидели за богато накрытым столом.
Назавтра пошли по магазинам, и Вероника Семеновна купила им туфли и по красивому платью. Сходили затем в кино, в кафе поели мороженого, в общем, все было прекрасно. Но ничто не могло сравниться с самой Вероникой Семеновной, рядом с ней было так хорошо и спокойно, что когда в воскресенье она спросила, нравится ли им у нее, подружки не удержались и разом обняли ее. И не видели, как Вероника смахнула с ресниц слезы, и не знали, о чем она подумала. А подумала Вероника о том, что, наверное, удочерит обеих девочек.
В понедельник утром Вероника ушла на работу, а девочки остались «хозяйничать». Сначала хорошенько осмотрели квартиру, перенюхали все духи, кремы, шампуни, перетрогали все платья… Потом немного поглядели телевизор, и Маша занялась уборкой, а Света, хотя даже не подошло время обеда, начала перебирать рис, чтобы на ужин приготовить плов с курицей. Она сама вчера вызвалась это сделать, и Вероника Семеновна согласилась.
