Тоби снова снились руины. Он проснулся в темноте, обливаясь потом. И лишь через несколько минут сообразил, что причиной кошмара, вероятно, была жгучая боль в ноге. Со свойственной ему наивностью, которая сводила Сильви с ума, когда они были женаты, Тоби был склонен думать, что раз прежняя жизнь осталась позади, то и угроза смерти тоже исчезла. Однако тем утром, лежа на краю незнакомой кровати, пытаясь отдышаться и дожидаясь, когда утихнет привычная боль, он понял, что ошибался, как и во многом другом.
Всему виной была эта ужасная женщина. Как там ее? Дора Маккриди. Когда накануне Тоби подъехал к коттеджу, который снимал, Маккриди выходила из соседнего дома. В саду у дома стоял знак «Продается» – она, видимо, пришла его посмотреть.
– Хороший район, – сказал он с энтузиазмом. – Думаете переехать?
Ее снисходительный смех резанул слух, и Тоби пожалел, что не промолчал. Женщина сообщила, что ее семья – одна из старейших в регионе, а сама она занимается строительством по всему Абердинширу.
– Но я всегда питала слабость к Ньютон-Данбару, – добавила она. – Я здесь родилась и до сих пор стараюсь иногда сюда заглядывать. Это местечко могло бы стать очень красивым и оживленным, если как следует все продумать и привлечь инвесторов.
– О… а мне кажется, тут и так прекрасно, – ответил Тоби. – Особенно маяк.
Дора оглянулась, посмотрела на городок и громко вздохнула. На холме за дальним рядом домов высилась башня странного вида.
– Это уродство? Надеюсь, вы не ради него сюда приехали?
– Ну, мне тоже надо работать, – ответил Тоби, почему-то почувствовав необходимость оправдываться. – Я искал тихое местечко, и Ньютон-Данбар показался вполне подходящим.
Женщина рассмеялась:
– Что ж, вы не ошиблись с выбором! Тише места не найти. А кем вы работаете, мистер…
Тоби уже пожалел, что поздоровался, но отделаться от нее теперь было нельзя, иначе она сочла бы его грубияном.
– Меня зовут Тоби. Холлингвуд. – Он назвал фамилию после секундного колебания. – Я писатель.
К его облегчению, по лицу Доры Маккриди нельзя было сказать, что она его узнала.
– Что ж, – продолжила она, – если собрались писать о маяке, знайте – башня в плохом состоянии. И давно всем надоела. Внутри там только жуткий старый хлам.
– А разве там сейчас не книжный магазин?
Маккриди продолжала говорить, словно не услышала вопроса:
– Вы же слышали эту историю? Архитектор маяка погиб при пожаре. Его звали Джеймс Макдональд.
– Он погиб… на маяке? – Тоби вздрогнул и невольно покосился на башню.
– Нет, нет. В большом доме. Это случилось еще в начале 1800-х, вскоре после того, как построили эту уродину. Сейчас от дома ничего и не осталось. Жена Макдональда сошла с ума, подожгла дом. А муж был внутри и сгорел заживо.
– Как в готическом романе.
– О да, – ответила Маккриди тем злорадным тоном, каким обычно пересказывают сплетни. – Руины и земля теперь принадлежат мне. Стены заросли травой, а под ней они черные как деготь. Говорят, пожар было видно за много миль, дом горел, а жена плясала на лужайке. Какой сюжет для романа, да? – Она улыбнулась.
Тоби задумался, видела ли когда-нибудь Дора Маккриди заживо горящего человека и стала бы улыбаться, если бы увидела. Он подозревал, что да, и это совсем не улучшило его впечатления о ней.
– Я пишу о другом, – ответил он.
И вот прошлой ночью, помимо обычных всполохов оружейного огня, взрывов и попыток бегства, в его снах бушевал пожар. Тоби внезапно проснулся в темноте и теперь лежал, глядя в незнакомый потолок. По опыту он знал, что сегодня уже не уснет, и неважно, что было еще только пять утра. Он встал, надел спортивные брюки и джемпер и спустился по лестнице спящего дома. Тишина звенела в ушах. Кухня была современная, белая и минималистичная, как и все остальное в коттедже; широкая раздвижная стеклянная дверь вела на террасу, в свою очередь выходившую в сад. Он стоял, вглядываясь в темноту; его отражение в стеклянной двери подрагивало, как призрак, парящий в круге света.
