Войдя с уличной духоты в сумрачную прохладу подъезда, Ольга невольно улыбнулась. Впрочем, она всегда улыбалась именно здесь, на ступеньках, ведущих к лифту. Потому что именно на этом месте ей в голову приходила одна и та же мысль: как хорошо, что есть место, куда она идет с удовольствием. Как хорошо, что на свете существует человек, с которым ей невозможно поссориться ни при каких обстоятельствах. Человек, который не обманет ее и не предаст. Человек, с которым, как выяснилось, она не может расстаться.
Едва распахнув дверь, Ольга крикнула:
– Ты дома?
– Всенепременно! – донесся голос Павла. – А ты почему так рано?
Скинув босоножки на высокой шпильке, она босиком прошла в комнату, на ходу снимая черную трикотажную блузку и узкую длинную юбку.
– Пашка, ты знаешь, что такое женское счастье?
Павел заглянул в комнату и остановился на пороге, чуть насмешливо глядя на нее.
– Догадываюсь.
– Не догадываешься. Женское счастье – это удачно купленное белье. А что такое женское несчастье?
– Вероятно, белье, купленное неудачно. Угадал?
– Умница.
Она швырнула одежду на кресло и взяла легкий шелковый халатик. Павел привычно отвернулся, но из комнаты не вышел. Они не особенно стеснялись друг друга, но определенные приличия оба все-таки соблюдали.
– Такой идиотизм! – весело продолжала Ольга, раздеваясь догола. – Помнишь белье, которое мы с тобой вместе покупали в Барселоне? Оно было изумительно красивым на вид, я его сегодня надела, а оказалось, что кружево такое кусачее – ужас! Вместо того чтобы принимать эротические позы и соблазнять своего ненаглядного, я ерзала и выбирала удобный момент, чтобы почесаться. В результате сегодняшняя лав стори оказалась скомканной, пришлось сказать, что у меня разболелась голова, и постыдно ретироваться с поля сексуальной битвы. Вот черт, – она быстро оглядела себя в зеркале, – теперь на бедре раздражение, и на груди тоже. Надо же, как не повезло. Не смогу носить такую красоту. Вот это и есть женское несчастье.
Она запахнула халат и завязала на талии поясок.
– Все, можешь повернуться. Кстати, ты же собирался сегодня на какую-то гулянку. Отменилось?
Павел подошел к дивану и с размаху упал на него, высоко задрав ноги.
– А я сегодня обломался. Моя красоточка получила сигнал о несвоевременном возвращении драгоценного супруга и сочла за благо не рисковать понапрасну. Жизнь длинная, еще нагуляемся. Слушай, пойдем куда-нибудь поужинаем, а? Меня гнетет нерастраченный донжуанский запал. Хоть за тобой поухаживаю.
Ольга осторожно прикоснулась пальцами к тем местам на бедрах и груди, где все еще чувствовала зуд, и покачала головой.
– Мне, наверное, до завтра лучше не одеваться, – с сомнением произнесла она. – В холодильнике полно еды, зачем идти куда-то?
– Да ну тебя, – огорченно протянул Павел, – у меня романтический порыв, а ты весь праздник испортила.
– Не канючь, это не я праздник испортила, а белье, которое мы покупали вместе, стало быть, ответственность пополам. Насколько я помню, в том магазинчике именно ты обратил внимание на этот гарнитур, так что пожинай плоды. Подвинься, я прилягу.
Павел подвинулся на широком диване, освобождая ей место.
– Ладно, уговорила, остаемся дома. Лёлька, ты не забыла о дне рождения моей маменьки? Катастрофа приближается, осталось всего пять дней. Что дарить-то?
Да, это проблема. Мать Павла относилась к подаркам трепетно, сама дарила их с удовольствием, долго и тщательно продумывая и выбирая, но и требовала такого же отношения к себе самой. Каждый год эта проблема вставала в полный рост, каждый год как-то решалась, но и точно так же с каждым годом делалась все труднее. Повторяться было нельзя. И разумеется, ни в коем случае нельзя было согласовывать подарок с самой именинницей. Подарок должен быть сюрпризом, это даже не обсуждалось. Так было заведено в семье Павла испокон века.
– Давай думать, – вздохнула Ольга, вытягиваясь на диване, – и вспоминать. Вечернее платье?
– Мы ей привозили из Бельгии.
– Ах да, я забыла. Напольная ваза?
– Из Англии, на пятьдесят пять лет.
– Верно, теперь вспомнила. Брошь?
– Оттуда же.
– Может, сумочку и перчатки из хорошей кожи?
– Лёлька, возьми себя в руки! У тебя совсем память отшибло? Мы же ей это дарили на прошлый день рождения.
– Извини, – пробормотала она, устраиваясь поуютнее рядом с ним, – я так устала, меня в сон клонит, я совсем ничего не соображаю.
Павел привстал и принялся тормошить ее за плечи.
– Не спи! Сейчас только девять часов, если ты уснешь, то опять поднимешься в пять утра и будешь колобродить по квартире. Открывай глаза, а то холодной водой оболью. Ну Лёлька же!
Внезапно Ольга вскочила, глаза ее радостно сверкнули.
– Есть! Помнишь, когда мы были в Греции, мы видели в книжном магазине потрясающее подарочное издание об Иерусалиме? Огромный фолиант, текст на английском и греческом и куча иллюстраций, даже лупа прилагается, чтобы детали рассматривать. И цена пристойная, если перевести из драхм на понятную валюту, то получается около тридцати долларов. Такое не стыдно подарить.
– Ты предлагаешь смотаться за подарком в Афины? – скептически усмехнулся Павел. – Одни билеты встанут как двадцать таких подарков, хотя, конечно, ради родной матушки…
– Балда, – засмеялась Ольга, – Лариса сейчас в Афинах, возвращается через два дня. Если нам удастся ее отловить по телефону, то проблему мы, считай, решили. И мы, таким образом, плавно подведем семейную общественность к следующему дню рождения. Ну скажи, что я не гений, вот только попробуй скажи, я тебе ухо откушу.
– Ты гений, – очень серьезно ответил Павел, целуя ей руку. – И что бы я без тебя делал?
В этом году матери Павла исполнялось пятьдесят девять лет, а на шестидесятилетие он задумал подарить ей поездку в Израиль, где у Елены Федоровны было множество друзей, с которыми ей давно хотелось повидаться. Финансовые возможности для такой поездки у матери были, но она, как часто бывает, все время откладывала вояж, находя, что есть дела поважнее, чем посещение друзей. Работа, муж, дети, внучка, дача, две собаки – все это требовало ее неусыпного внимания и никак не могло обойтись без ее участия. Насколько помнила Ольга, разговоры о поездке в Израиль велись на протяжении последних как минимум десяти лет, Елена Федоровна регулярно созванивалась со своими друзьями в Иерусалиме и Тель-Авиве, но поехать так и не собралась. А вот если положить перед ней билеты и паспорт с уже оформленной визой, тогда совсем другое дело. Елена Федоровна с уважением относилась к усилиям, затрачиваемым ради нее другими людьми. В такой ситуации она поехала бы, даже если бы ей там совершенно нечего было делать.
Ольга легко соскочила с дивана, на котором еще две минуты назад едва не заснула, и кинулась искать записную книжку с номером телефона приятельницы. Ей повезло, Лариса не расставалась с мобильным телефоном даже в ванной, где, собственно, и застал ее звонок Ольги.
