Луций Цецилий Авианий Марс проснулся.
Голова болела, словно ее прострочили от затылка к вискам. Во рту пересохло так, что язык не ворочался, в ушах стоял мерзкий писк. А за болью и писком мелькали обрывки прошлого вечера. Музыка в баре. Стопки какой-то местной гадости, которую поджигали, прежде чем выпить. Соль на губах, запахи мускуса и табака. Ноги, сильно обхватившие его талию. Горячая кожа под ладонями – гладкая, цвета карамели.
Луций потянулся к соседней подушке, но рука легла на прохладную ткань.
Ушла, причем давно.
Он приподнялся на локтях и огляделся. Вещей Бритвы в комнате не было; на полу валялись только его собственные штаны. Чуть дальше лежала рубашка – форменная, синего цвета, с нашивками и засохшими пятнами крови. Презервативы, скомканные салфетки. Ну и бардак.
С трудом поднявшись, Луций прошел в ванную и забрался в душ. Прохладная вода забарабанила по лицу и плечам, принося хоть какое-то облегчение. Мысли плыли, как дохлые амебы: что-то об имманес, сбежавшей на орбиту, об Аларихе без головы. О баночке «гелиоса», которая полетела с обрыва в море. О ней Луций жалел особенно.
Помывшись и кое-как замазав медгелем рану на макушке, он оделся и вывалился в густую курортную жару. По шоссе у мотеля летали кабриолеты туристов и самодельные аэроциклы местных жителей. За дорогой и полосой листвы виднелась песчаная коса, обнимавшая море. Искусственный песок, искусственное море. Отец любил сорить деньгами в таких местах.
– Эй! Ты здесь? – крикнул Луций, постучавшись в номер Бритвы этажом ниже. Глухо, ни ответа, ни привета. Он приложил ладонь к экрану блокировки, и дверь открылась.
Номер был пуст. Кровать не расстелена, пакетики с санитарным гелем не тронуты. Значит, уехала. Может, жалела о том, что произошло ночью? Сам-то Луций не жалел ни капли, но, похоже, значения это уже не имело.
Он только собрался уходить, как заметил блеск на полу у окна. Прошел бы мимо, не упади солнечный свет под определенным углом. Луций присел рядом и тронул ворс напольного покрытия. Осколки пластика, похоже, от коммуникатора. Кто-то растоптал его – прозрачная крошка лежала ровным слоем.
Коммуникатор? Зачем он Бритве? Стоит предупредить ее, чтобы не таскала с собой лишние трубки. Никаких средств связи, кроме некса, – так говорится в Уставе.
Также Устав запрещает спать с коллегами, но об этом Луций предпочел не вспоминать.
Уже из профессионального любопытства он отодрал крышку мусорного бачка и заглянул в пластиковое брюхо. Ничего, только сменный пакет. Под кроватью тоже пусто. Видимо, Бритва забрала коммуникатор и выбросила в другом месте – если он вообще принадлежал ей.
Луций попытался вызвать ее по нексу, но связи не было. Бритва отключила служебную линию.
Как интересно.
– А давно она уехала? – спросил он у дежурного в лобби на первом этаже.
Дежурный промокнул лоб и щеки бумажным платком. Он буквально плавился за стойкой – стекал с кресла вместе с потом. Духота и правда стояла дикая. Кондиционер не работал, если вообще имелся в этом клоповнике.
– Кто?
– Моя напарница, – процедил Луций. – Три-Два-Шесть.
Дежурный что-то набрал в блокноте, лениво постукивая пальцами по экрану. Сверив найденное, хмыкнул.
– Она не вернула ключ. Если ее нет в номере, то с вас двести денариев.
Луций поднял глаза к потолку, чувствуя, как чешутся кулаки. Казалось, вены под кожей сплелись узлами и раздулись от крови…
Выдох, вдох.
«Спокойно. У тебя просто ломка, Луций. Пройдет».
Аренда машины стоила еще двести. Он бы ни за что не поехал на колымаге, которую ему дали, но, как оказалось, служебный челнок отозвали на срочное задание. Ждать два дня до его возвращения Луций не стал, хоть аренда и ударила по кошельку.
А спустя пару часов и десяток выкуренных сигарет в колымаге закончилось топливо.
Машина чихнула и упала на брюхо прямо посреди шоссе. Выжженная трава слева, выжженная трава справа, ни души вокруг. Ни намека на заправку, мотель или хоть чего-нибудь, где могли находиться люди. Выбравшись из салона, Луций с чувством пнул металлопластиковый бок. Чтоб она взорвалась, колымага…
Стрекотали пустынные цикады, горячий ветер иссушал лицо. Пить хотелось все больше. Через полчаса на горизонте заклубилась пыль, и Луций вышел прямо на середину дороги, раскинув руки.
Форменная рубашка и клеймо на запястье сделали свое дело, – парочке в синей «кассиопее» ничего не оставалось, как остановиться и отлить Луцию немного топлива. Кое-как он добрался до заправки на границе курортной зоны и Первой курии. Не заправка – одно название, кассовый терминал и пара колонок, которые торчали посреди пустоши, как прыщ на заднице. Других машин не было, у дальнего автомата копался марсианин в рыжей спецовке, тяжелый и неповоротливый, как бочка с горючим. Остальные работники как в Тартар провалились.
Немного подождав, Луций посигналил. Марсианин даже не обернулся. Он что-то открутил, отбросил шланг в сторону, вытащил цилиндр с отработанным топливом. Днище бака звякнуло по асфальту.
Луций был один на клятой заправке, а этот мешок не мог пошевелиться и подойти к его машине?!
– Эй ты! – Он высунулся из окна и одернул рукав, показав клеймо с орлом. – Если не поторопишься, я тебя в Управление отвезу, понял? За отказ в помощи представителю его императорской светлости.
Марсианин развернулся, – покатый лоб, близко посаженные глазки, ничего не выражающее лицо, – окинул взглядом Луция и его руку. Соображал туго, но все же подошел к колонке, что-то неторопливо набрал на сенсорном экране и снял рукав с крючка.
Ну так-то лучше. Так-то…
Из рукава выстрелила струя, прямо на капот Луциевой машины. По лобовому стеклу расплылось темно-зеленое пятно, а включившиеся дворники быстро его размазали.
– Ты что делаешь, говнюк?!
Отстегнувшись, Луций выскочил из машины. Хлопнул себя по бедру, но кобура была пуста. Правильно, распылитель остался в космопорту…
Вонючая струя облила его с головы до ног. Марсианин медленно поднял вторую руку и чиркнул зажигалкой.
– Свободу номерам! – прогудел он.
Твою же…
Луций еле успел отпрыгнуть. Его машина взлетела на воздух, разметав турбины в стороны. Вслед за ней полыхнула и бахнула колонка. А марсианин продолжал ходить и меланхолично поливать заправку из шланга, пока сам не занялся огнем. Так и повалился, как живой факел.
Гребаный шизик.
Сигареты оказались сухими, и Луций чуть не закурил. Вовремя вспомнил, что весь пропитан горючей смесью, смял пачку и зло отбросил ее прочь. Куда уж хуже…
Ухо тонко кольнуло током. Луций защипнул переносицу, сделал медленный вдох, потом выдох, и тронул кнопку некса на мочке.
– Декурион Луций Цецилий.
