Конец 80-х.
Доронин.
Подаюсь вперед, понимая, что уже поздно. В этом вся Баженова! Маринка летит вниз с этой проклятой горы, закручиваясь волчком. Перемахнув через поломанные ветки, не то бегу, не то скатываюсь за ней следом на подошвах кроссовок.
Пара секунд, и мы оба валяемся на песочной дороге. Прижимаю ее к своей груди, приоткрывая один глаз, слышу ее тихое завывание, конечно, это только начало. Разжимаю захват и сажусь рядом с ней.
- Живая?
Маринка всхлипывает и, обливаясь слезами, усаживается на пятую точку, смотря на свои грязные ладони и разбитые колени. Руки и ноги украшают красные следы от травы и хлестких веток, встреченных на ее пути, пока она катилась вниз.
- Не знаю, - сводит брови, растирая щеки, не переставая смотреть, как кровь мелкими струйками сочится из ранок, исполосовав голени.
- Ты зачем туда полезла?
Мне смешно и жалко ее одновременно, снимаю футболку, прикладывая ее к разодранным коленям.
- А зачем мы сюда пришли? За земляникой.
- Конечно, именно в этой яме ее было тьма, - откидываюсь назад, падая на песок, царапающий спину, сдерживая смех.
- Мне больно, Доронин, а ты издеваешься, - еще один всхлип.
- Давай подую.
- Подуй, - задирает подбородок, начиная икать от слез.
Отталкиваюсь от земли, аккуратно перекидывая ее ноги через свои. Она ойкает, состряпав недовольную мордашку.
- Больно.
- Терпи, подую - и заживет.
- Конечно, - вздыхает.
Маринка упирается лбом в мое плечо.
- Как домой пойдем? – убираю футболку, дуя на ранки.
- Ты меня отнесешь.
- Тут километров шесть.
- А я не такая и тяжелая.
- Аргумент. Сходили за земляникой, блин.
Маринка начинает громко смеяться, вздрагивая от прикосновения моих пальцев под своим коленом.
- Поаккуратнее.
- Ага.
Сейчас было бы неплохо подняться наверх и принести воды, чтобы промыть ее царапины. Что у нее в голове вообще? Ходит, под ноги ни черта не смотрит. Закатываю глаза, замечая ее хитрую улыбку.
Если бы не наша дружба, я бы нашел миллион других способов, чтобы ее успокоить, жаль, это не про нас, да и в армию скоро, этот геморрой с девчонками мне сейчас совсем ни к чему. Хотя моя Баженова красотка, одни только ноги чего стоят, мысленно даю себе оплеуху и резко убираю от нее руки. Все, пора домой, а вечером с Лукьяном по девкам, иначе я точно ее случайно где-нибудь… все, стоп. Домой идем.
Встаю, аккуратно поднимая ее с земли. Платье задирается под моими ладонями, а Маринка, ойкнув, обнимает мою шею, убирая с лица прядь каштановых волос. У нее длинные густые волосы, они ярко блестят на солнце, переливаются так, что к ним хочется прикоснуться.
У нас с Баженовой с самого начала сложились какие-то странные и непонятные для окружающих отношения. Мы не встречались, никогда не были парой и ни разу не целовались. Нас связывала крепкая взаимная дружба.
Баженовы переехали в наш город, когда Маринке было лет семь, поселились в соседнем подъезде, моя мать заставляла меня помогать Марише в школе, ведь она новенькая и маленькая. Поэтому можно сказать, я знаю эту наглую соплю с детства. Тогда она меня раздражала, до ужаса. Все гонять в футбол, а Доронин, как последний идиот, ведет эту мелочь домой после продленки. Мне тогда было девять.
Со временем она перестала меня бесить, и мы подружились. Вот – дружим до сих пор. Точнее, паразитируем друг на друге.
- Пешком не дойдешь? – обливаю остатками воды голову.
- Я вообще-то пострадавшая.
- Ладно, понял, понял.
Выбравшись из карьера, усаживаю ее на траву, быстро ополоснув ранки водой.
- Доронин, когда ты там в армию собрался?
- Через неделю. Я откуда знаю, повестки еще не было.
- Обязательно напиши мне письмо, чтобы я знала адрес.
- Обязательно, - язвительно.
- Блин, ну вот что я буду без тебя делать?
- В институт свой бегать.
- Вот, тебя даже не будет, чтобы поддержать меня, это же первый курс.
- Зато я наконец спою тебя, когда ты будешь выпускаться.
- Ой, ненормальных своих спаивай.
- Анфиску, например?
- Не трогай Мартынову, она и так на тебе помешалась! - голос становится тверже.
- Да нужна мне твоя Анфиска, пробы ставить негде.
- Доронин, блин, ничего, что она моя подруга?
- Да не, нормально.
- Все, пошли уже. Есть хочется.
- По лбу не хочется?
- Так смешно-о-о-о.
Не среагировав, иду вперед, не забыв прихватить Баженову с собой. Мы топаем часа два, потому что кто-то просто не может молчать и сидеть смирно. Она постоянно вертится, поправляет платье, волосы, а я делаю все, чтобы только не смотреть в вырез ее платья на груди. Мне хватает и этих прикосновений, да и вообще, кажется, я перегрелся, потому что моя Баженова - друг, а не баба. Хотя в последнее время я готов с собой об этом поспорить.
Во дворе затаскиваю ее в подъезд. Ванда Витольдовна открывает дверь и, охнув, пропускает нас в квартиру.
- Саша, здравствуй.
- Здравствуйте.
- Марина, - вздох, - ну что с тобой опять приключилось?
- Все хорошо мама, - улыбка, - меня в комнату, - уже мне.
- Саш, так проходи, не разувайся, - ее мама идет следом.
Сажаю Баженову на кровать, растирая затекшую шею. Она так в меня вцепилась, до сих пор ощущение, что машину картошки разгрузил.
- Марина, у тебя кровь, - женщина подается к дочери, рассматривая ссадины на коленях.
- Я чуть-чуть упала с горы.
- Что? Марина!
- Ну мам, все нормально.
- Сейчас перекись и зеленку принесу.
- Может, без зеленки?
- Нет.
- Блин, придется ходить в джинсах.
- Какая трагедия, никто не будет пялиться на твои ноги.
- А ты и рад.
- Я?
- Ну не я же. Ты меня сегодня всю излапал.
- Я тебя домой притащил, а мог бы бросить.
- Ладно-ладно. Вечером гулять пойдем?
- Нет, я с Лукьяном.
- Я возьму Анфиску и с вами, правда, потом у меня дело, но немножко могу…
- Мы не на ту прогулку, - убираю руки в карманы, облокачиваясь на подоконник.
- Точно, ты с Маратиком только по девкам путаешься.
- Очень интересное занятие.
- Погоди, сейчас тебя заберут и два года будут бромом поить.
- А ты и рада.
- Конечно рада. Я просто не могу смотреть, как мой Доронин со всякими швабрами зажимается. Вот хоть бы одна нормальная была.
- На своих уродцев посмотри.
- Знаешь что, - хочет встать, но, передумав, швыряет в меня игрушечного медведя.
Ловлю игрушку, вытянув руку.
- Так, вот зеленка, - Маринкина мать возвращается в комнату, - и перекись. Ты сама или мне?
- Я сама, мамуль.
- Отойдите от нее подальше лучше. Иначе оглохнете, как она визжать будет. А это всего лишь зеленка.
Маринка цокает языком и капает на ранки перекись.
- Блин, еще рука болит, синяк будет.
- Марина, ты у меня тридцать три несчастья.
- Ага. Мам, а покушать есть что-нибудь?
- Щи будете? И я там пирогов с морковкой напекла.
- И то, и то, - забираю у Баженовой зеленку, чтобы открыть, иначе через минуту она вся будет состоять из раствора бриллиантовой зелени, - на, - протягиваю обратно.
