{Кольцо презреньем наградив однажды,
К тому, кто дорог, поспешишь,
Судьбы терпенье испытаешь дважды,
Утратив всё, чем дорожишь.
И станет путь обратный квестом,
Но лишь вернув кольцо, ты вновь,
Собрав осколки, став невестой,
Найдёшь и счастье, и любовь.}
ГЛАВА 1. Выбор и детство. Куда от них деться?
[Начинается взросленье в славный праздник…
День рожденья]
Тёплый ветер, резкими порывами набрасывающийся на берег, несёт с собой запахи моря — простора, влаги, соли. Раз за разом повторяя свою атаку, играет с волосами, выпутывая из причёски синие прядки, рвёт с тела одежду и вновь успокаивается, чтобы через минуту вернуться и с новыми силами продолжить наступление. Ласковые лучи Адапи гладят кожу, оставляя на ней ощущение тепла и неги. Скользят по гладкой поверхности воды и взрываются миллионами бликов, когда нежданная волна подкатывает к берегу, ударяясь о скалу. Шумное «бум-ш-ш!» сливается с протяжным стоном потревоженных обитателей скал. Вынужденные подняться в воздух, ворки парят в кристально чистой атмосфере на фоне голубого неба, отливая разноцветным перламутром. Изумительное зрелище.
— Пора, — мелодично вплетается в этот прекрасный фон нежный девичий голос. — Ваш брат прислал сообщение. Нас ждут.
— Подождут, — легко отодвигаю неизбежное.
Наслаждаясь приятными ощущениями, я жмурюсь от слепящих даже сквозь опущенные веки лучей. Сильнее сжав пальцы, оплетающие идущий вдоль обрыва гладкий поручень, наклоняюсь, запоминая ощущение свободы и независимости. Больше я такого не испытаю никогда.
— Осторожнее, не упадите, — вновь проявляет заботу фрейлина. Моего запястья касаются тонкие пальцы в готовности оказать поддержку.
— Вария, — беру её за руку, вынуждая к откровенности, — скажи мне, это сложно — кого-то любить?
— Нет, что вы! — счастливо улыбается наперсница. — Это такое приятное ощущение: томление, мечты, желание быть вместе... Вам понравится.
Ей легко говорить, она уже отпраздновала своё пятнадцатилетие. И влюбилась сразу. Теперь с моего брата глаз не сводит, при его появлении теряется, краснеет, дышит через раз. Была нормальная подруга и за каких-то два года превратилась в степенную фрейлину, озабоченную вниманием одного-единственного мужчины. А сегодня и мне это предстоит. Потерять голову и сделать выбор. Жуть.
— Допустим. — Я всё равно не сдаю позиций, желая всё прояснить. — Поначалу это не столь обременительно. А дальше? Ты в курсе, что тебя ждёт через три-четыре года, когда организм начнёт перестраиваться? А к совершеннолетию? Я слышала, девчонкам совсем плохо становится, особенно вдали от возлюбленного.
— И где же вы наслушались подобного? — Синие глаза подруги смотрят на меня с укором. — Ваша мама будет в шоке.
— Неважно.
Отвожу взгляд в сторону, словно заинтересовалась пролетевшим совсем рядом ворком. Ну не признаваться же в том, что подслушиваю разговоры слуг! Которые, кстати, без ущерба для своих обязанностей весьма активно и охотно обсуждают личную жизнь придворных. И если быть внимательной и осторожной, можно почерпнуть для себя очень многое.
— Не думаю, что вам стоит волноваться. Всё это естественно. И от ранних привязок никто с ума не сходил, все спокойно дожидались совершеннолетия. Так что, я уверена, встретите женихов, и все страхи исчезнут, — так и не дождавшись ответа, резюмирует Вария, проявляя присущее ей понимание. Несмотря на юный возраст, она куда разумнее многих взрослых дам-наставниц, на уроках которых чаще мне приходится под них подстраиваться, нежели наоборот.
— Ладно, идём. — Я со вздохом разворачиваюсь, понимая, что откладывай не откладывай, а итог всё равно будет один.
По дороге, высеченной в крутом склоне над обрывом, мы доходим до парковой зоны. Камни здесь сменяются низкой травой, море скрывается за скальными поднятиями, пронизанными узкими ручейками. Срываясь вниз маленькими водопадами, водные потоки переливчато журчат, привлекая к себе местных обитателей. В другое время я бы обязательно остановилась, чтобы на них полюбоваться, но сейчас прохожу мимо.
За грядой появляются кустарники и вездесущие вьюны, поднимающиеся по любой вертикальной поверхности. Со стен дворца садовники каждый год снимают буквально врастающие в камень проростки. Не делай они этого, здание за сотню лет скрылось бы в дремучих зарослях. И наверняка превратилось в развалины. А ведь оно так красиво!
Я совсем иначе смотрю на дом, в котором провела своё детство. Огромное, внушительное сооружение из серого камня, на котором я рисовала знаки-указатели, играя с дочками придворных в прятки. Высокие оконные проёмы, ещё полгода назад закрытые прозрачным пластиком, а сейчас затянутые тонким, но куда более прочным трипслатом — подарком исгреан, определённо рассчитывающих, что сегодня я выберу их принца. Ведущие на площадку боковые лестницы, по ступеням которых я столько раз и степенно спускалась, и едва ли не скатывалась кувырком, торопясь на прогулку. Столько воспоминаний!
— Позвольте, я помогу! — Вария подхватывает меня под руку, когда я спотыкаюсь, перестав следить, куда шагаю.
— Спасибо.
Приподняв лёгкую ткань юбки бледно-голубого платья, я поднимаюсь к призывно распахнутым створкам парадного входа, пытаясь разобраться — что же со мной происходит? Рассеянность, совершенно не имеющая причин. Тревожное ожидание, поселившееся в душе. Ностальгия по уходящему детству... Но почему? Я ведь никуда не уезжаю, как жила, так и останусь здесь жить до совершеннолетия. Что-то определённо меняется в моём сознании. Это и есть тот самый обещанный мамой «переломный момент»?
С каждым шагом, приближающим меня к тронному залу, где собрались прилетевшие на Вион гости, моё волнение растёт. Воздух словно сгущается, с трудом проникая в лёгкие. Яркий свет, падающий в оконные проёмы, кажется тусклым. Ощущение тепла сменяется зябкой прохладой, заставляя кожу покрываться мурашками. И всё же, когда подошвы моих туфелек ступают на идеально гладкий, отшлифованный до зеркального блеска пол, когда моя фрейлина деликатно отходит в сторону, позволяя мне идти одной, когда голоса, заполняющие зал, стихают, я вновь обретаю уверенность и спокойствие.
Не глядя на придворных, отступивших к стенам, пересекаю зал, чтобы оказаться рядом с родителями. И на гостей пока тоже не смотрю, чтобы не нарушать подготовленный устроителем праздника план церемонии. Мне ведь несколько дней пришлось его заучивать и репетировать.
— Идилинна, — ласково звучит голос отца, — прими наши поздравления.
Он протягивает руки, и я не мешкая шагаю ближе, чтобы оказаться в сильных и таких привычных объятиях. На краткий миг прижимаюсь щекой к плотной ткани тёмно-синего мундира где-то на уровне груди, потому как папа меня намного выше, и отстраняюсь. Прошептав «спасибо!», поднимаю голову, чтобы заглянуть в глаза изумительного оттенка стремительно темнеющего неба, испытующе всматривающиеся в моё лицо. Они молчаливо спрашивают: всё ли в порядке? И я улыбаюсь в ответ, показывая: всё хорошо. Мне достаточно понимания — отец поможет, если такая необходимость возникнет.
