Чудесный летний день середины июля. Жара, мучившая жителей Тарасова последние две недели, неожиданно схлынула. Подул свежий ветерок с севера, и в воскресенье, в полдень, на проспекте можно было увидеть прогуливающихся людей в невероятном количестве. Сей феномен объяснялся просто. Раскаленные здания еще не успели остыть, и в квартирах, не снабженных кондиционерами, температура превышала уличную градусов на десять. Солнце, висевшее на голубом небосклоне, лишенном облаков, больше не старалось сжечь кожу и расплавить мозги, а стало добрым и ласковым, как котенок: прыгало бликами на витринах магазинов, играло в листве кленовой аллеи.
Когда тетя предложила прогуляться, ничто не предвещало беды. Поскольку у меня в этот час не было особо важных дел, я сразу согласилась. Поправила прическу, накрасилась, оделась по-военному быстро, взяла сумочку и… стала ждать, пока нарядится тетушка. Поглумившись надо мной вдоволь, она появилась в коридоре через полчаса, одетая в кремового цвета платье чуть выше колена, в шляпке с широкими полями и солнцезащитных очках. Поправив наряд перед большим зеркалом на стене и удовлетворившись результатом, тетя наконец спросила озабоченно:
– Женечка, ты еще не устала меня ждать?
– Час или два – это разве ожидание, – с иронией ответила я. – Был у меня случай на Кавказе, когда пришлось не шелохнувшись караулить «кукушку» двенадцать часов, пока она не покажет себя. Вот тогда действительно пришлось ждать долго.
– И зачем ты караулила бедную птичку, Женя? Вам там что, не было больше чем заняться? – спросила тетя, обувая сабо.
– «Кукушка» – это не птичка, а вражеский снайпер, – снисходительно пояснила я.
– Ой, понятно. Все, не хочу больше ничего знать, что у вас там было, а то опять ночью не усну. – Тетя Мила, повесив на плечо кремовую плетеную сумочку на тонком ремешке, сняла со стены ключи. – Все, Женя, идем. – Заметив, что я надела открытое платье оливкового цвета и туфли на высоком каблуке, она искренне порадовалась: – Теперь, Женя, ты выглядишь как обычная девушка, а не как спецназовец. А то, как ни поглядишь, вечно ты в брюках и обувь с каблуком совсем не носишь.
– Издержки профессии, – пожала я плечами. – Телохранителям противопоказано носить легкие платья и шпильки. А сегодня я просто не на работе, поэтому можно позволить себе расслабиться.
В лифте тетя Мила спросила:
– Женя, а вот когда ты караулила «кукушку» двенадцать часов неподвижно, ты что же, и в туалет не хотела?
– Давай не будем об этом, – решила я закрыть тему. – А вообще, тетя, в спецвуз КГБ не брали больных недержанием. Потом, когда я стажировалась в девятом отделе и ФСО, нас учили контролировать физиологические потребности организма.
Тетя кивнула и избавила меня от дальнейших приставаний. Я посмотрела на нее и подумала, что мне здорово повезло. После смерти матери я переехала в Тарасов, а тетя Мила позволила остановиться у нее и жить до тех пор, пока не подыщу себе что-нибудь свое. Со временем она стала относиться ко мне, как к родной дочери, детей-то у нее самой никогда не было, и всю нерастраченную материнскую любовь и заботу она обратила на меня. Кроме нее, у меня родственников практически не осталось. Хотя вообще-то был отец, генерал, большой человек. Только после его предательства по отношению к матери – он женился на другой женщине вскоре после похорон – я перестала воспринимать его как родственника. Он стал для меня совершенно чужим человеком. Да и новая жена отца меня недолюбливала, а я ей отвечала взаимностью.
У выхода из подъезда случился неприятный казус. Когда, выходя первой, я распахнула дверь, то увидела прямо перед собой мужчину с пистолетом Макарова в руке. Сработали отточенные годами реакции: одной рукой я оттолкнула из дверного проема тетю Милу, другой быстро выхватила из сумочки свой револьвер. Мгновение – и оружие было снято с предохранителя. Можно стрелять прямо через сумку. Однако вооруженный мужчина не предпринял враждебных действий, лишь пялился на меня с полуулыбкой, опустив пистолет дулом вниз.
В следующую секунду подбежавший к мужчине мальчишка стал канючить:
– Папа, ну отдай пистолет. Я больше не буду ни в кого стрелять.
Мужчина потрепал сына по голове и вернул оружие:
– На, только без шариков, играй так. Если кто пожалуется на тебя, получишь ремня.
Мальчишка, кивнув, убежал. Я посмотрела на тетю, втиснутую мной в пыльный угол. Мужчина тоже посмотрел на нее, проходя к лифту. Он улыбался и не знал, что секунду назад был на волосок от смерти.
– И как это надо понимать? – сердито спросила тетя Мила, выходя из подъезда. На солнце она стала осматривать свое платье и отряхиваться.
– Извини, мне показалось, что нас хотят убить, – ответила я с виноватым видом. – Прости, я не специально. Сейчас такие детские игрушки делают, что сразу не отличишь от настоящего пистолета. – Говоря это, я поставила револьвер на предохранитель. Движение не укрылось от тети Милы.
– Так ты взяла эту дрянь с собой! – зашипела она возмущенно. – Мы же идем просто на прогулку, а не штурмовать вражеские укрепления. Вдруг он выстрелит?
– Не выстрелит, – убежденно сказала я. – Понимаешь, тетя, при моей профессии лучше всегда быть вооруженной. В этом и в соседних городах масса людей с криминальными наклонностями благодаря мне обосновалась за решеткой на очень длительные сроки. Некоторые откровенные психопаты, садисты и маньяки. Что, если кто-то сбежит и захочет мне отомстить? Что я им тогда противопоставлю? Предлагаешь забить их сумочкой до смерти?
– Уверена, ты сможешь это сделать, – мрачно заметила тетя Мила. – Ладно, прощаю тебя за эту дурацкую выходку. Лучше посмотри, платье сзади не испачкалось?
Тетя повернулась. Я пригляделась и обнаружила черную соринку.
– Нет, тетя, все нормально. – Я попыталась смахнуть соринку ладонью, но она почему-то вдруг размазалась, превратившись в черное грязное пятно точно между лопаток тети. Меня прошиб холодный пот.
– Ну, что там? – спросила тетя нетерпеливо.
– Ничего, – соврала я, отдергивая руку. В голове созрел план, как избежать расплаты за содеянное. Первое – это все отрицать. Второе – после прогулки сразу в тир, чтобы отсутствовать в момент обнаружения пятна. Третье – по возвращении изображать полное неведение. План был хорош и имел высокие шансы на успех.
– Ах, как хорошо! – воскликнула тем временем тетя, проходя вместе со мной по двору. Она и не подозревала, какие планы вынашивала ее племянница, не знала о порче платья и, пребывая в этом блаженном неведении, восторгалась красотой цветов на клумбе, шелестом листвы и пением птиц.
На проспекте тетя сразу предложила завернуть в магазин одежды. В последнее время таких в неделю открывали по нескольку штук то тут, то там, и я подозревала, что скоро все первые этажи зданий будут заняты всякими магазинами да забегаловками.