Молодой мужчина двигался по улицам поселения, которое ещё вчера было полно жизни. День назад здешние хозяйки топили печи и готовили еду, дети, визжа, играли на улице, громогласные торговки предлагали свой товар. Сегодня улицы были пусты, двери лачуг распахнуты, а на базарной площади царил хаос. Мужчине такая картина была привычна. Эта деревня не смогла выплатить дань, тяжкое бремя которой наложило на них сильное племя, державшее в страхе всю округу.
Неудивительно, что жители не смогли собрать требуемого хозяевами, поселение было бедное. Прошлый год выдался неурожайным, из-за нехватки сена и зерна многие забили скот и к этому времени еле сводили концы с концами, доедая последние остатки. Весна только вступила в свои права, нищие земледельцы радовались всходам озимых посевов и верили в светлое будущее, которому не суждено было сбыться.
Мужчина соскочил со своей медведицы, начал обходить дома в поисках еды и выпивки. В одной из лачуг нашёл большую сумку, начал скидывать туда скудные запасы продовольствия. Он заходил в пустые курятники, где не было ни одной птицы, искал яйца, не нашёл ни одного. Он обошёл почти всю деревню, но сумка почти не наполнилась.
– Джута! – окликнул он медведицу, которая прилегла отдохнуть в ожидании пока хозяин закончит мародёрствовать.
Животное тут же встало, подошло к нему и присело на передние лапы, давая на себя запрыгнуть. Он ласково потрепал медведицу за ухо, сел ей на спину, она спокойным шагом двинулась вперёд.
Одет он был в старую куртку, кожаный нагрудник, потертые штаны и дырявые сапоги. Половину лица закрывала плотная кожаная маска, на голову был накинут капюшон широкого грязного плаща. Медведица равнодушно шла мимо горы трупов, которые совсем недавно были живыми людьми. Нападавшие не бросали убитых на улицах, они складывали их в кучи неподалёку от разоренных деревень и сжигали. Этих, видимо, решили спалить на обратном пути.
– Стой, детка! – мужчина похлопал медведицу по холке. – Сапоги у меня совсем дырявые, а мертвецам обувка без надобности.
Спрыгнув с животного, он подошёл к усопшим и стал придирчиво разглядывать ноги трупов в поисках подходящей обуви. Нашёл, как ему показалось, нечто стоящее, стал раскидывать окоченевшие тела, подбираясь к приглянувшимся ему сапогам. Потянул за обувь, но сапог не желал соскальзывать с ноги покойника.
– Помоги мне, бестолковая лентяйка! – позвал медведицу.
Та подошла и, аккуратно взявшись зубами, потянула сапог за пятку. Покойник со своим сапогом расставаться не хотел и потянулся следом. Не испытывая неприятных ощущений, мужчина взял труп под мышки, потащил на себя, медведица пыталась зубами снять обувь для хозяина, упираясь передними лапами в землю. Наконец, сапог соскочил с ноги, сила сопротивления ослабла, мёртвый мужик упал, сбив мародёра с ног. Медведица подала хозяину обувь. Он, беззлобно откинув покойника, снял свои подмётки, надел сапог, который по виду был не намного лучше того, который он стянул с себя.
– Как раз! Давай второй!
С помощью медведицы снял второй сапог, а на покойного сикось-накось напялил свои – не своровал, а поменялся! Вернул мужика в кучу соплеменников, снова сел на спину медведицы, и они продолжили путь. Миновав деревню, прошли узкой тропе мимо начинающего зеленеть луга, затем свернули в лес.
Когда опустились вечерние сумерки, путник развёл в лесу огонь, набрал в ручье воду и начал устраиваться на ночлег, намереваясь приготовить нехитрый ужин из тех припасов, которые нашёл в опустевшей деревне. Медведица ушла в лес, он не волновался за неё, Джута никогда не отходила далеко. Мужчина снял свою маску, часть лица под ней была обезображена. Жуткий ожог лишил его одной брови, ресниц и части верхнего века. Рот кривился сросшимися в углу губами, вместо крыла носа красовалась безобразная дырка. Ушная раковина тоже отсутствовала. Волос на обожженной части головы почти не было, а те, что остались, выглядели как торчащий в разные стороны пушок. Другая же половина лица, не тронутая огнём, намекала на то, что когда-то он был очень красив.
Пока готовилась еда, мужчина достал бурдюк с хмельным пойлом, открыл крышку, с наслаждением вдохнул аромат спиртного, сделал большой глоток и посмаковал напиток, держа его во рту какое-то время, затем проглотил и снова отпил. Помешал деревянной ложкой содержимое котелка, попробовал, оценивая свой поварской талант, остался доволен.
Из-за кустов показалась медведица. Перед ней в сумраке виднелась маленькая фигурка, похожая на ребёнка, и животное подгоняло эту фигурку носом, понуждая двигаться на свет костра и запах еды.
Медведица была для мужчины самым дорогим существом на свете.
Его отец был воином, совсем не выдающимся, рядовым. Жизнь свою в сражениях он сохранил скорее благодаря счастливым случайностям, нежели мастерству. Родитель был человеком вспыльчивым, не слишком умным, и никогда не гнушался потчевать домашних и соседей выдуманными рассказами о своих ратных подвигах.
У каждого воина был медведь, и у отца был большой зверь, на вид очень лютый, но в душе ленивый и добрый. Он сильно хромал на заднюю лапу и был слишком медленным, благодаря чему обеспечивал хозяину вечное нахождение в арьергарде.
Однажды, выпив лишнего, вояка решил сделать подарок подрастающему сыну. На последние деньги он купил слабого маленького медвежонка, самку. Вообще-то, он хотел купить самца. Самок, конечно, тоже обучали биться, но справляться с ними было тяжелее – девчонки строптивее, вынашивают медвежат, потом выкармливают их, проявляя материнский инстинкт именно тогда, когда после зимней спячки наступает время славных боевых походов. Пропускать битвы, по которым истосковалась душа и тело из-за того, что у твоей медведицы семеро по лавкам, хотелось далеко не каждому.
Но самцов у торговца не было, осталось две самки. Отец выбрал ту, что дешевле – маленькую и невзрачную со слезящимися глазами и тусклой шерстью. Гордо вручив её сыну, отец видел, как тот расстроился, ему явно хотелось иметь более серьёзного друга, ведь это спутник на всю оставшуюся жизнь.
– Папа! Самки не бойцы, это производители бойцов! Я не хочу разводить медведей! Я хочу участвовать в битвах.
– На самках тоже воюют, Юкас, они мельче и быстрее совершают манёвры. Кроме того, они яростнее и преданнее, – уверенно сказал отец, понимая, что лукавит перед сыном, он и сам проходил через это.
И его отец в своё время принёс ему медведя со сломанной лапой, так же горячо уверяя, что это ничего, лапа заживёт, если за ним ухаживать и любить! Он ухаживал и искренне любил, но от хромоты это не помогло. Впрочем, медведь от этого не стал ему менее дорог, и с каждым, кто смеялся над тем, как неловко его животное поджимает заднюю лапу, мужчина готов был вступить в схватку. Позже он узнал, что увечный медвежонок, ставший ему лучшим другом, был отбракован, и его ждала незавидная участь – быть убитым. Экономный родитель, сам того не ведая, спас его, выпросив продать за бесценок
