Глава 1. Во славу чёрного вождя.
Сезон дождей закончился, закончилась и моя хандра, и «нетерпяк великих дел», которые неудержимо просились из меня наружу. Заканчивался 1887 год, а наступающий 1888 год в моих старых представлениях обещал счастье и удачу.
Что такое счастье, я не совсем сейчас понимал, наверное то, что я потерял, и возможно, навсегда, а вот удача – это такая женщина, которая нравится каждому мужчине, даже если она страшная.
Страшная удача – это вообще нечто, о ней можно говорить только шёпотом, перемежая слова благоговейным придыханием от экстаза. В общем, хочу удачи себе во всём, и чем больше её будет, тем лучше.
В поход мои сотни готовились вместе со мной. Основательно и неторопливо, без всякой лишней суеты. Когда я, конечно, смотрел за ними. Но дисциплина тем и хороша, что вбивается раз и навсегда. А если долго мучиться, что-нибудь получится.
И сейчас я с немым удовлетворением смотрел на почти ровные ряды своих пяти сотен, стоящих на моём полигоне в саванне. На данный момент мне было около 27 лет. Я повзрослел и заматерел.
Моё тело радовало меня тугими узлами мышц, но не радовало цветом кожи, мир не совершенен… увы. Я и так был благодарен судьбе, которая решила дать мне второй шанс, хоть и в чужое время и в чужом теле.
Люди, любящие позлословить, могли бы поглумиться над этим, особенно над тем, каким образом моя душа появилась здесь, и из какого места она вышла. Ответственно заявляю, что душа каждого человека находится в области груди, ниже сердца, но выше живота, где-то посередине тела.
Отделившись от тела, душа сгустком энергии устремляется в астрал, но не сразу, а немного погодя, наблюдая за происходящим сверху, чтобы увидеть и оценить взаимоотношения других людей.
Получив нравственный урок, душа устремляется уже в биополе Земли, растворяясь в нём либо полностью, либо частично, а дальше… дальше, увы, никто не знает, и не помнит, как это происходит. Реинкарнация, или что-либо ещё – "каждому своё".
Сейчас же я придирчиво проверял вооружение и снаряжение моих воинов. Большинство из них были молодыми, но были и те, кто находился в уже довольно приличном возрасте.
Пять сотен стояло напротив меня. Над каждой сотней развевался штандарт из куска кожи, насаженной на длинное копьё, с намалёванным тотемом сотни. Первая сотня была "крокодилы".
Та зубастая дрянь, что была изображена на штандарте, больше походила на пасть дракона с переломанной челюстью, но на первый случай, что называется, сойдёт. Командовал ими сотник Наобум, и это были, в основном, среднего возраста воины, вооружённые копьями. Их я обычно оставлял в качестве гарнизонов в захваченных селениях.
Вторая сотня была "бабуины". Дерзкие, наглые, постоянно всем недовольные, любящие подраться и покачать права, они словно сошли из кадров фильма Брат-2. Ну и получили по заслугам. Теперь у них был штандарт с изображением хвоста бабуина и его же рожей, намалёванной растительной краской на коже штандарта.
Правда, я бы остерёгся называть это изображения рожей, скорее она была похожа на другую часть тела, которую в приличном обществе избегают называть, из которой как раз и свисал хвост, словно бунчук, оплетая древко копья. Сотника я пока так и не смог подобрать, поэтому командовал ими сам.
Третья сотня получила от меня название "гепарды". В ней собрались воины, которые отличались сухопарым телосложением и умели перемещаться на большие расстояния с очень большой скоростью, удивительной для людей.
Легконогие и поджарые, вооружённые луками, пращами, дротиками и мечами, они заменяли у меня как лёгкую пехоту, так и лёгкую кавалерию, исполняя функцию преследования врага, либо выполняя роль стрелков.
В качестве штандарта у них на копьё была насажена оскаленная пасть гепарда, высушенная на солнце, с вставленными вместо глаз двумя необработанными алмазами, подаренными мною для своих любимцев. Командовал ими сотник Ярый, которого я учил и воспитывал постоянно.
Четвёртая сотня была тяжеловооружённая и имела штандарт с простым и незатейливым изображением носорога. Здесь подобрались воины большой физической силы, и эта сотня была моим ударным кулаком. Командовал ею молодой негр по имени Бедлам, больше похожий на шкаф, чем на человека.
Ну и пятая сотня называлась "хамелеоны", здесь было правило, кто во что горазд. Телосложение, рост, возраст – все было самым разнообразным, как и самым разнообразным было их вооружение. В эту сотню я сливал всех, кто сильно отличался от других, либо не мог ужиться в своей сотне.
Она заменяла мне диверсионные силы, там были доморощенные специалисты по засадам, джунглям, рекам, и прочему, прочему, прочему. Командовал этой сотней пока португалец Луиш, мой начальник контрразведки.
Штандарт у них был простой. К кожаному полотну приделана мумия пойманного и высушенного хамелеона с затейливо загнутым крючком хвостиком. Кстати, неплохо смотрелось вблизи, издалека же было не понятно, что это, хамелеон, или зародыш дракона.
Вот такими силами я и располагал. После торжественного смотра мои сотни, подхватив свои вещи, двинулись в путь, а вместе с ними и я. Чёрную спину каждого воина украшали кожаная перевязь с метательными ножами или дротиками и большой кожаный мешок с криво, но добротно пришитыми лямками.
Кожи животных у нас было предостаточно, мощностей для её обработки тоже. Ведь обработка шкур была делом не только важным и очень полезным, а ещё и одним из немногочисленных развлечений.
Аммиака, селитры, поташа и прочих ингредиентов для дубления кож у нас не было, зато в избытке была моча. Копалась выгребная яма, в нее закладывались шкуры, а потом туда ходило отлить всё население посёлка.
Процесс был долгим, но правильным, сезон дождей этому способствовал. Так что нашим женщинам было чем заняться долгими нудными днями и вечерами, когда они были свободны от постоянных приставаний своих любвеобильных мужей, забот о многочисленных детях и приготовлением пищи для вечно голодных членов семей.
И теперь все воины щеголяли с вещмешками, похожими на солдатские, времен СССР, по типу сидора, с пришитыми, а не завязанными узлом лямками. Это было придумано мною для простоты и удобства.
Каждый воин кроме оружия тащил на себе запас продуктов в виде солёного либо сушёного мяса, вяленых бананов и других сушёных фруктов, горсть орехов, баклажку из бутылочной тыквы с водой, кукурузную, либо соевую муку, и арахис. Семена сои, гороха и прочих зерновых я привез из похода на Дарфур.
Кукурузы выросло много, её вовремя убрали и, сидя в хижинах, перемалывали зёрна ручными каменными мельницами. Я любил ходить в гости к кому-нибудь и, сидя посередине с важным видом, слушать разные песни, которые затягивала каждая хозяйка очередной хижины, почитаемой мной своим присутствием.
