Мне осталось жить недолго ─ несколько месяцев или же несколько недель. Неоперабельная опухоль мозга ─ не только приговор, но и возможность привести в порядок свои мысли и чувства, очиститься, успокоиться, оправдаться. Я не боюсь смерти, тем более что все земные дела мне удалось завершить.
Раннее утро. Июнь. Средиземноморское побережье. Вильфранш-сюр-Мер особенно хорош в это время года, когда наплыв туристов не столь велик. Я с наслаждением смотрю в окно, которое выходит на бухту, где в голубой чаше швартуются быстроходные яхты. Одна из них моя, как и эта вилла. В свои тридцать шесть я получила от жизни всё: деньги, власть, поклонников. Вот только любовь… Ею Бог не захотел благословить меня, а жаль. Но за неё я готова отдать, даже сейчас, всё, что имею. Вот только что у меня есть? Пыль, песок, бесполезная раздражающая роскошь и… разбитое сердце.
Опять и опять я берусь за бумагу. Пишу и рву исписанные листы. Одно единственное письмо, прощальное, тому, кто не достоин и слова, но о ком всё ещё плачет одинокая душа. Какие-то наброски ложатся в отдельную стопу. Это страницы моей будущей книги, итог моей жизни, моя исповедь. Рука дрожит, мысли путаются. Я вспоминаю, как всё начиналось, и думаю, думаю, где ошиблась, и почему всё так сложилось.
Мама
─ Ты поедешь в этот пансион, Стелла. Я уже полностью оплатил два года. ─ Отчим выглядел холодным и бесстрастным. И это вновь натолкнуло на мысль, как всё переменилось в доме после смерти мамы.
─ Два года? Шутишь? Шутите? ─ Быстро поправилась я. ─ Тут, в Москве, я окончу лицей следующим летом и поступлю в Университет. А там… там целых два года, вычеркнутых из жизни!
На суровом лице не дрогнул ни один мускул.
─ Ты летишь во Францию утренним рейсом. Точка. Собирай свои вещи.
Мужчина развернулся и вышел, плотно прикрыв дверь моей спальни.
Собирать вещи? Я растерянно огляделась по сторонам. Какие? Да, можно упаковать платья и блузы в огромные чемоданы. А как быть с игрушками, с книгами, с мебелью и с теми приятными мелочами, которые всё ещё являлись частью моей прежней, счастливой жизни?
Подойдя к окну, выглянула во двор. Мощный спортивный «Bugatti» взревел и плавно миновал открытые ворота. Вот и всё. Отчим отбыл в своё королевство разврата и порока, оставив меня совершенно одну.
Тяжело вздыхая, я спустилась вниз. Тишина давила. Включив телевизор в гостиной, согрела молока и распечатала пачку швейцарского печенья. Сейчас найду индийскую мелодраму, погружусь в иную реальность, поплачу с главной героиней, переживу чужую боль. А там, кто знает, возможно, и на свою жизнь взгляну иначе.
Раньше это срабатывало безотказно, но не сегодня. На всех каналах я натыкалась на экстренные выпуски новостей. Утром кого-то убили, какого-то важного дядьку. Его труп обнаружили в подъезде элитного дома, расположенного в центре столицы. Я ловила кусочки информации и переключала каналы дальше. И вдруг… меня, точно молнией ударило. Я замерла у экрана с вытянутой рукой.
─ Мирославцев Сергей Игоревич, депутат государственной думы, видный российский бизнесмен стал жертвой бандитских разборок.
Опустившись прямо на ковёр, я прикусила губу. Надо же, Мирославцев Сергей Игоревич. Какой-то неизвестный мне депутат являлся полной тёзкой моего отчима. Но за что могли убить представителя власти? Закон гражданам не понравился, или же деньги с кем-то не поделил?
Нет, за такое уже не убивали. Тогда… тогда его просто могли перепутать с тем, кто по уши завяз в криминале, кто однажды поклялся заменить мне отца, и кого я всё ещё любила.
Звёзды сошлись! Я кинулась в свою комнату и принялась опустошать полки. Минут через двадцать, кое-как застегнув молнию чемодана, улеглась на кровать и, обняв плюшевого мишку, попыталась успокоиться. Не получилось.
Сердце выпрыгивало из груди, кровь пульсировала в висках, а детская обида вновь вернулась солёными слезами. Закрыв глаза, я погрузилась в воспоминания.
Сергей Игоревич появился в нашей семье десять лет назад. Мама познакомилась с ним на Бали. И, вернувшись, представила семье, состоявшей на тот момент из меня и деда, как будущего мужа. Дядя Серёжа мне сразу понравился. Весёлый, забавный, он рассказывал смешные истории и в первый же день согласился стать моей лошадкой. Я гарцевала на нём по просторной гостиной и чувствовала себя самой счастливой на свете. Наконец-то и у меня, как у других девочек, появится папа. Он сможет отвозить меня в школу, встречать с занятий и обязательно защитит от нападок соседских мальчишек.
После семейных посиделок дед увёл мою надежду в кабинет для беседы, а мы с мамой притихли на диване. Сейчас решалась наша судьба, ведь от того, как пройдёт разговор, завесило, останется ли с нами дядя Серёжа или нет.
К своему ужасу я заснула. А, когда проснулась, повисла глубокая ночь. Никто не потрудился раздеть меня и перенести в собственную комнату. Поэтому, поразмыслив, я решила топать на второй этаж самостоятельно. Мой путь лежал мимо кабинета деда. Я остановилась у приоткрытой двери и услышала тихие голоса.
─ Не понимаю, Эмма, что ты в нём нашла? Смазливая мордашка ─ ещё не повод выходить замуж. Наплачешься ты с ним.
Мама всхлипнула, а дед продолжил.
─ У вас разница десять лет. Думаешь, баб у него не будет? Да и как в двадцать пять этот парень умудрился сколотить такое состояние? Не знаешь? А я отвечу. Он либо профессиональный игрок, либо женится вот на таких дурёхах, а после отступные требует.
Я задумалась. Конечно, дядя Серёжа являлся профессиональным игроком. Иначе как бы он смог так натурально изображать лошадку? Но что в этом плохого?
Мама, никогда не перечившая деду, неожиданно повысила голос.
─ Прости, папа, но в тебе говорит обычная ревность. Все парни, которые мне нравились, и которым нравилась я, тебя не устраивали. То образование у них не соответствует, то умом не блещут, то на деньги твои позарились. Ты умудрился взрастить во мне кучу комплексов. Я уже поверила, что ничего из себя не представляю, что все, кто делает мне маломальский комплемент, делает его тебе, папочка, твоим связям и возможностям, твоему капиталу. Но сейчас, когда судьба дала мне последний шанс, ты не сможешь отобрать его.
Что это значило? Я улыбнулась. Лишь одно. Дядя Серёжа обязательно вернётся, и заживём мы одной большой семьёй. Вот!
Так всё и случилось. Мой обещанный отец вернулся, да не один, а вместе с деревянной табличкой «В этом доме живёт счастье!», которую тут же прибил над дверью. И первое время, всё, действительно, шло, как по нотам.
Дед, скрипя сердцем, благословил наш выбор и съехал в загородный дом, а через год скончался. Оплакав его, мама бросила работу в собственной компании, а потом и вовсе продала бизнес. Теперь единственным кормильцем стал молодой муж. А маму… маму волновали лишь салоны красоты, фитнес и новые средства от морщин. Словом, все суетились и нервничали, и только я пребывала в состоянии непередаваемой эйфории.
