1. Глава 1
- Что ты переживаешь? Четыре часа – и мы в Цюрихе, там Масик заберёт. До Локарно - два часа на машине. Суббота вся наша, а в воскресенье вернёшься, - убеждала меня мама. – Отдохнёшь, свежим воздухом подышишь...
Я смотрела на неё – такую моложавую, подтянутую, с причёской и маникюром, в красивом брючном костюме песочного цвета, и поражалась, насколько она далека от реальной жизни. Раз – поехать в Москву, два – оттуда в Цюрих, три – куда там ещё?..
- Мам, не хочу отдыхать за счёт твоего… мужа, - я так и не смогла назвать отчима по имени. – А моих денег не хватит ни на Цюрих, ни даже на Москву.
- При чем тут его деньги? – возмутилась мама. – Я вполне обеспеченная женщина, и могу себе позволить съездить в отпуск с единственной дочерью.
- Какой отпуск? Ты не работаешь.
- Зато ты работаешь, бедолажка моя, - мама сочувственно покачала головой. – И тебе надо отдохнуть. Не понимаю, почему ты ушла из колледжа? Масику не так-то просто было тебя туда устроить. Но ты всегда поступала странно, как твой отец…
- Папу не трогай, - попросила я. – И я тебе говорила, что в колледже мне не нравилось. Там на учителей смотрят, как на прислугу.
- Можно подумать, в твоей нищебродской школе на них смотрят иначе, - огрызнулась она. – В колледже, хотя бы, зарплата достойная. Не сидела бы на моей шее…
- Никуда не поеду, - сказала я. – Не хочу сидеть на твоей шее.
- Полиночка! Ну что ты? – мама сразу переменилась и залепетала. – Я просто неудачно выразилась. Но мне, и правда, жалко, что ты так разбрасываешься. Ведь преподавать иностранные языки – это престижно, это поездки за границу, какие-то гранты… А теперь у тебя как? Сидишь в этом Урюпинске, - она раскинула руки театральным жестом, - и преподаёшь русский и литературу. Да кому это сейчас надо?
- Мам, не начинай, - сказала я, уже предвидя ссору. – Это надо моим ученикам.
- А ты у них спросила? Лишние это предметы, лишние. Особенно – литература. Зачем забивать детям голову этими убийствами бабушек, этой чернотой крепостничества, Катериной этой, утопившейся? Всё безнадёжно устарело, Полечка. Живи реальной жизнью, а не папиными мечтами.
- Папу не трогай, - опять повторила я. – Ты совершенно не права. И правильная литература способна творить чудеса.
- Дайте мне сил! – простонала мама, закатывая глаза, но потом спохватилась и пошла на попятную. – Ладно, Полинка. Хочется тебе работать в этом тараканнике – работай. Но поехали со мной. Это же только на выходные. К тому же, я и билеты уже купила. Не пропадать ведь им?
- Переоформи на Снежану, - посоветовала я, глядя в окно, где во дворе на лавочке сидели рядком старушки, греясь на апрельском солнышке, а чуть подальше уткнулись в сотовые телефоны две молодые мамаши с колясками.
- У Снежанки инфекция, - в сердцах сказала мама. – Умудрилась заболеть, когда у Масика переговоры…
Она резко замолчала, но я уже всё поняла.
- Так ты меня вместо неё взять хочешь? – я обернулась к матери, скрестив на груди руки. – Ну, мать, ты даёшь… Ты совсем совесть потеряла? Вы решили на переводчике сэкономить?
Жанна была секретарём моего отчима и, по совместительству, переводчиком. Обычно во все поездки брали её, потому что мама кроме русского знала лишь несколько фраз на английском. Вроде - «как пройти туда-то?» и «сколько это стоит?».
- При чем тут совесть? – тут же ощетинилась мама и перешла в активное наступление. – Билеты – за наш счёт, проживание и питание – за наш счёт. Тебе надо будет только в субботу с Масиком на переговорах посидеть. У него там какая-то важная сделка, а секретутка эта заболела, как назло. Неужели ты откажешь родной матери?!
- Мама, твой… муж вполне может нанять переводчика. А у меня своя жизнь, - попробовала я ей объяснить.
- Какая у тебя жизнь?! – изумилась она, вскинув брови. – Ни мужика, ни котёнка! Ты же всё равно просидишь выходные здесь, в этой дыре! – она снова раскинула руки. – А Масик не может нанять переводчика со стороны. Снежанка, хоть, проверенная баба! А кто ещё попадётся? А у него сделка на миллионы! Представляешь, если сорвётся? – голос у мамы задрожал, в глазах появились слёзы, она шмыгнула носом и произнесла, словно через силу: - Не жалеешь ты маму. Если мы друг друга жалеть не станем, кто нас пожалеет? Ведь мы с тобой только вдвоём на этом свете остались.
- Прекрати, - я никогда не могла видеть маминых слёз.
И хоть плакала она часто, всё равно не могла к этому привыкнуть. Понятно, что ломает комедию… Но всё равно не могла… И сразу сдавалась.
- У меня немецкий на среднем уровне, - сделала я последнюю попытку. – На переговоры лучше профессионала…
- Да всё хорошо, Полечка! – мама сразу передумала плакать и вцепилась в меня, закружив по комнате. – Они там мило посидят, почти в домашней обстановке… Ты, как раз, за Масиком приглядишь, и если эти буржуи что-нибудь подозрительное на своём будут лопотать – ему сразу скажешь. Они ведь хитрые, бюргеры эти. Поулыбаются, а за глаза такое наговорят!.. А Масик решил на Швейцарию выйти, бизнес у него растёт. Понимаешь? Ты нас очень выручишь, Полечка, ну не отказывай мамочке…
- Ладно, куда там едем? – я освободилась из рук родительницы и взяла телефон. – Погоду надо посмотреть.
- Да там с погодой всё нормально! – радостно защебетала мама. – Уже настоящее лето, просто рай! Локарно – отличный курорт! Масику очень нравится. Бери с собой джинсы, на всякий случай - курточку, а платье я тебе там прикуплю. Здесь всё равно ничего хорошего не найдём. Обещаю, мы очень приятно проведём выходные. Где твой загранпаспорт? Он у тебя не просроченный, надеюсь?
- Надейся, - проворчала я, понимая, что приятных выходных точно не будет.
Если бы я только знала, насколько оказалась права.
2. 1-2
Но, «нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся»[1]. Вот и я, ничего не подозревая, готовилась к поездке. После некоторых размышлений я пришла к выводу, что это очень даже неплохо – скататься в Швейцарию на выходные. Даже если придётся быть переводчиком при отчиме, всё равно посмотрю окрестности, в музей какой-нибудь успею сбегать, и заодно проверю, не просела ли я в немецком, а то давно практики не было.
Рабочая неделя закончилась быстро, на пятницу я попросила отгул, и прямо с утра мы с мамой на такси отправились в аэропорт Домодедово. Я настояла, что заплачу за такси, и мама только закатила глаза на этот принципиальный жест с моей стороны.
Я понимала, что для неё четыре тысячи – это так, в кафе на ланч сбегать, и впечатления на родительницу всё равно не произведу, но совесть хоть немного успокоилась.
От города, где я жила и работала, до аэропорта было километров девяносто. Город был небольшой, но красивый, с богатой историей, и хотя моя мама предпочитала уничижительно называть его Урюпинском, мне здесь нравилось. И переезжать в Москву я не собиралась, хотя мама часто об этом намекала, а иногда и прямо говорила, что в провинции живут только неудачники.
