Ягуар, расслабленно вытянувшийся на крепком суку разлапистого старого дерева, чутко дернул ушами, затем слегка приподнял тяжелую голову и, облизнув широким розовым языком черные ноздри, настороженно втянул в себя воздух, улавливая и легко узнавая привычные запахи. Вроде бы все по-прежнему, ничего в окружающем мире не изменилось и ни явной, ни скрытой опасности не предвещало…
Зверь мотнул головой, отгоняя назойливых насекомых, и широко зевнул, обнажая длинные и невероятно опасные для обитателей льяноса и сельвы клыки. День еще не закончился, и солнце только собиралось клониться к закату, когда вместе с темнотой придет время ночной охоты. А пока можно еще пару часов спокойно подремать – вряд ли кому из благоразумных зверьков придет в голову потревожить сон хозяина всей окружающей территории. Ягуар еще разок прислушался и посмотрел в сторону реки, откуда временами долетали голоса людей и шум лагеря. Эти мирные звуки огромную кошку не беспокоили, и желтые глаза зверя по-прежнему отражали лишь сонную лень и спокойную уверенность в своей силе и неприкосновенности…
…Лагерь небольшой геолого-изыскательской экспедиции практически ничем не отличался от любого подобного бивуака в любой точке земли в любой стране. Те же цветные палатки, наспех сколоченные лавки и стол под выцветшим на жарком солнце брезентовым навесом, призванным создавать хоть какую-то тень. То же кострище с треногой из железных прутьев, где сейчас над почти невидимым при ярком солнечном свете пламенем костра деловито пыхтели два закопченных котелка с каким-то варевом. Рядом с котелками на длинной тонкой жерди солидно провисал и бочком прижимался к жаркому огню вот-вот готовившийся закипеть пятилитровый медный чайник.
– Петро, ну скоро там твоя каша? – крепкий русобородый мужчина в клетчатой ковбойке раздраженно грохнул оземь полупустым рюкзаком, в котором что-то пытался разыскать – и, видимо, безуспешно, – прихлопнул на щеке москита и повернулся к наклонившемуся над котелками молодому парню, осторожно помешивавшему густо парившее варево ложкой на длинном черенке. – Слушай, а Колька где? Что-то я его не вижу…
– Так он еще часа два назад лодку взял и вверх по речке уплыл, – кашевар подул на ложку, опасливо отхлебнул и поморщился: – Соли мало… Сказал, чтобы ждали большую рыбу! Небось сейчас припрется – чтобы он да ужин пропустил!
– Вот-вот, – сварливо заворчал бородатый, которого почему-то так и тянуло назвать «ну очень настоящим геологом», и ожесточенно почесал зудевшую от укусов щеку, – как в поле пахать, так его нет! А жрать и рыбку ловить – он первый… Разгильдяй! А домой вернемся, он же, зараза, сядет в компании и после третьей рюмашки этак небрежно и многозначительно скажет: «Вот когда мы в Венесуэле нефть искали…»
– Сергеич, да ладно тебе, – миролюбиво улыбнулся третий мужчина, обстоятельно и неторопливо рубивший какие-то сухие ветви на дрова, управлявшийся с топором ловко и явно умеючи. – Куда он денется! Да вон, смотри – уже назад плывет. Ну, точно, кашу за версту чует! Эх, ребята, а от пары рюмашек я бы сейчас не отказался!
Надувная лодка ярко-оранжевого цвета неспешно выплыла из-за густо росших вдоль кромки воды каких-то местных камышей и высокой травы. Правда, Николая в лодке пока было не видно, да и лодка плыла и покачивалась на легкой ряби, взбиваемой ветерком… как-то неправильно, слишком свободно, словно была утеряна или брошена непутевым рыбаком.
– Похоже, насчет большой рыбы мы погорячились, – в голосе бородатого начальника насмешливые нотки как-то неуловимо сменились на озабоченные, а затем перешли в откровенно сердитые: – Эй, на баркасе! Ты что, заснул там?! Мить, сходи, дай-ка ему по шее!
Медленное течение подволокло лодку к берегу, та ткнулась тупым округлым носом в песок и начала разворачиваться, явно намереваясь попробовать плыть по течению и дальше…
Мужчина, рубивший дрова, отложил топор в сторону и, недоуменно хмыкнув, направился к берегу речки.
– Слышь, ты, китобой, вылазь, тебя заметили! Хорош придуриваться… – мужчина живо подскочил к лодке и уже хотел было нагнуться и выдернуть лодку на берег, но вдруг непонятно почему застыл с протянутой рукой? и бородатый Сергеевич, сердито ожидавший, когда Николай с дурацким кличем поднимется из-за оранжевого борта и победно продемонстрирует какого-нибудь пойманного им дохлого пескаря, вдруг увидел, что лицо молодого здорового мужика заливает нехорошая бледность. – Мужики… Э! Все сюда!
Все геологи и еще трое смуглых мужчин – наемных носильщиков и рабочих из местных – бросились к покачивавшейся у берега лодке.
Николай и в самом деле лежал на жестком брезентовом дне. Вот только вскочить и с веселыми криками похвастаться пойманной рыбой ему вряд ли удалось бы, поскольку голова геолога была безжизненно откинута в сторону, грудь и дно лодки были залиты уже потемневшей кровью, а поперек горла наискось протянулся неширокий, но очень страшный в своей неестественной реальности разрез…
Солнце светило по-прежнему, и легкий ветерок все так же едва слышно шелестел в листве деревьев, но ягуар сразу почувствовал – что-то неуловимо переменилось в окружающем мире. Зверь вновь потянул чуткими ноздрями воздух и мгновенно насторожился, приподняв тяжелую голову и поводя округлыми ушами. От реки вместе с ветерком прилетел явственно ощутимый, тревожащий и манящий запах крови. И сразу же вслед за пряным ароматом крови ягуар уловил чуть слышный, осторожный шорох в густом кустарнике рядом со своим деревом.
Хищник медленно повернул голову влево и замер: его холодно-настороженные глаза встретились с застывшим, напряженным взглядом других глаз, серо-голубых глаз самого опасного врага – человека. Человек в камуфляже и в обтянутой защитной тканью каске мгновенно отметил и вздыбившуюся на загривке ягуара светлую шерсть, и обнажившиеся в коротком рыке желтые клыки. Не сводя глаз с хищника, мужчина очень медленно сделал рукой успокаивающий жест, одновременно направляя на зверя свою автоматическую винтовку М-16 и делая шаг назад. Шаг, другой, третий…
Человек с оружием, от которого мерзко пахло кисловато-тухлым запахом сгоревшего пороха, исчез, и ягуар тоже соскользнул с дерева и одним прыжком скрылся в зарослях. Зверь не испугался запаха крови и запаха оружия, он испугался другого, – от камуфляжного исходил отчетливый запах смерти…
Мужчина проводил опасного зверя снисходительным взглядом и, неслышно ступая, аккуратно раздвигая загораживавшие путь ветви, направился в сторону реки, откуда раздавались возбужденные мужские голоса. Прежде чем сделать первый шаг, камуфляжный медленно поднял левую руку вверх и, описав двумя пальцами круг, качнул рукой вперед.
