Богатые мужчины интересуются девочками-моделями только в одном случае – если хотят взять их на содержание. Так всегда говорит мне мама, опасаясь, что я не смогу устоять перед роскошной жизнью, которую сулят деньги.
Мужчина, что сидит в нашей студии, безусловно, богат. А еще он иностранец. Приехал издалека, чтобы найти себе здесь девочку? Красивую и послушную, желательно из бедной семьи или вообще без родственников. Таких историй в нашем модельном агентстве хоть отбавляй.
Я слышала их от тех, кто работает здесь несколько лет, и кому не нужны были деньги. Остальных забрали и, как утверждают девочки, они больше не возвращались. Впрочем, и мир о них больше не слышал, что означает, что ни замуж им выйти за богача не удалось, ни сделать карьеру. Скорее всего, согрев постель одного мужчины, со временем приходилось искать другого.
Богатые мужчины пресыщаются девочками-моделями так же быстро, как однотипными завтраками несколько дней подряд. Это уже мой вывод. Правильный или нет – проверять не доводилось.
Мужчина, что разговаривает с нашим менеджером, вальяжно развалился на диване и смотрит на меня. Я знаю, о чем они говорят. Точнее, о ком. Обо мне. Когда проходила мимо, услышала: «Что скажешь? Она мне нужна».
Мне неприятно. Липкий холодок страха стекает по спине одинокой каплей пота. Мне нужны деньги, но ложиться под богатого папика в мои планы не входит. Никогда не входило. Я пришла в модельное агентство, потому что тут платят больше, чем официанткам или уборщицам, потому что здесь гибкий график, а мне нужно присматривать еще и за больной мамой.
– Как думаешь, по чью душу? – спрашивает Анж, с которой мы сегодня на парных съемках нижнего белья.
– Не знаю. Будем надеяться, что не по нашу.
Анж тихо смеется и уходит в гримерку готовиться. Она сегодня немного опоздала, поэтому нам с фотографом приходится ее ждать.
Ближе к съемкам мужчина-иностранец покидает нашу студию. Я расслабляюсь, когда понимаю, что наблюдать он не будет, так что съемки получается провести отлично. Дальше мы переодеваемся, собираемся уходить.
– Полина, задержись! – летит мне в спину от менеджера.
Анж смотрит на меня с сожалением и машет на прощание рукой. Она единственная, кроме нашего менеджера Александра, кто знает о моем плачевном материальном положении.
– Я не буду! – заявляю Саше сразу. – Что бы он ни предлагал – даже слушать не хочу.
– А если я скажу, что в условиях тело не значится? – с улыбкой говорит Саша.
– А что?
– Вот, – он перебрасывает на мою сторону стола папку, вынуждая меня присесть. – Это контракт. Почитай его, что не нравится – скажи. Ты говорила, тебе срочно нужны деньги, а заказчику нужна красивая девушка.
– И зачем же?
– Почитай.
Из контракта на несколько страниц мой мозг выуживает главные тезисы: «горничная», «месяц» и «оклад». От цифр в этой графе у меня меркнет перед глазами, потому что их совершенно точно хватит на операцию, которая так нужна моей маме. Только вот все вместе эти слова не помещаются в одну графу. Работа горничной никак не вяжется с такой суммой заработной платы. Разве что хозяин дома какой-нибудь извращенец, который хочет любоваться, как убирает полуголая девица. Но это сразу нет.
– Это – официальный контракт, – улыбается Саша.
– А в неофициальном что? Я должна ходить с анальной пробкой и в пеньюаре?
У Саши округляются глаза, а затем он смеется.
– Откуда у девственницы такие слова в лексиконе?
– Часто смотрю порно, – фыркаю.
На самом же деле наслушалась.
– Значит, все-таки девственница? – лукаво спрашивает менеджер.
– Ну тебя! Что за «неофициальный контракт»?
– В дополнение к работе горничной тебе нужно будет кое-что сделать.
– И что же?
– Не переживай, ничего криминального и порнографического. Ты должна будешь найти картину.
– Картину?
– Так, ладно…
Саша плюхается на свое место за стол и придвигается ближе.
– Устроиться горничной нужно в дом к известному художнику Яну Лавинскому. Слышала о таком?
Мотаю головой. Где я и где творчество? Мне голову поднять часто некогда, а тут еще интересоваться художниками. Я вообще думала, что все, кто известен, давно умерли. Рембрандт там, Моне или тот же да Винчи. А из современных все себе на уме и ни разу не популярны.
– В общем… общественность уже больше года ждет от него картину. Наш заказчик – его друг и партнер, связанный с ним контрактом. У него – своя галерея в США, и он очень ждет новую картину от Яна.
– И? Он ему ее не показывает?
– У нашего заказчика подозрение, что ее вообще нет.
– То есть как это?
– А вот так, – Саша разводит руками. – Вдруг он ее вообще не пишет? Это тебе и нужно узнать.
– Есть картина или нет?
– Да.
– И все?
– Все.
– И за это мне заплатят… – я делаю вид, что ищу строку с цифрой в контракте, хотя на самом деле, конечно же, помню сумму наизусть. Я мысленно ее получила и даже потратила еще задолго до того, как узнала условия.
– Да-да… вот эту кругленькую сумму.
– Ты уверен, что все так просто?
– Милая моя, это только тебе кажется, что просто. Ян Лавинский – человек не очень общительный, я бы даже сказал, нелюдимый, грубый, местами жестокий. Ты думаешь, так просто будет найти его мастерскую и картину? Очень непросто. Кроме того, тебе нужно будет запомнить все картины, о которых наш заказчик знает, чтобы не перепутать.
– Есть какие-то гарантии, что после того, как я передам информацию, картину не украдут?
– Господи ты боже мой, да кому она нужна, Полина? В смысле – красть ее. Неповторимый стиль Лавинского знают многие, не поверят, если попробуют выдать за чью-то работу. Если уж и будут красть, то уже непосредственно после того, как он явит ее народу.
– Я могу подумать?
Саша хмурится, словно не понимает, зачем же мне с такими условиями вообще думать, но все же кивает:
– Недолго. Заказчик у нас не очень терпеливый человек.
– Я могу идти?
– Иди. И контракт прихвати.
– Зачем? Я все прочитала.
– Чтобы был, Полина. Перечитаешь, еще раз на условия и сумму посмотришь, глядишь, быстрее решение примешь.
– А как быть с теми контрактами, о которых ты мне говорил?
– О, не проблема. Заменим тебя, если решишься. Я бы на твоем месте соглашался, если нужны деньги, вряд ли съемки в ближайшее время тебе столько принесут.
Это я и сама знаю, но лишний раз подумать все же стоит. Я встаю. Аккуратно забираю со стола контракт и помещаю его в рюкзак, выхожу из агентства.
Когда-то давно папа говорил мне, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и что если мне кажется, что все слишком хорошо, стоит посмотреть по сторонам и убедиться, что никакой угрозы нет. Будучи слишком маленькой, я плохо понимала, о чем папа говорит, но теперь, кажется, понимаю. Контракт кажется мне тем самым сыром. Только вот мышеловки я пока что не вижу.
