В Нуристан, высокогорный район Гиндукуша, пришла весна. Белые шапки на неприступных вершинах гор заискрились под ярким солнцем, засверкали бриллиантовой пылью; ранним утром и на закате их первозданная снежная белизна окрашивалась во все цвета радуги – от малинового до голубого и бледно-фиолетового. В долинах и у подножий гор все цвело и благоухало. Неземную, райскую благодать и тишину Гиндукуша нарушал лишь неумолчный рокот многочисленных ручьев и горных рек, переполненных водами из тающих ледников, да пение птиц.
Близились новая эра, но в жизненном укладе небольшого племени брауи не было заметно даже намека на какие-либо изменения. Брауи были потомками дравидов*. В далекие времена дравиды входили в состав древнего доарийского населения Индии. В свою очередь, дравидийские народы сами были пришельцами в Индии.
Откуда они появились, никто не знал. Дравиды жили по соседству с шумерами и их города напоминали города шумеров: узкие улочки среди глухих стен, а за стенами – небольшие внутренние дворики с водоемом в центре в окружении кирпичных строений. Приморские города торговали с городами шумеров, и большие, вязанные из тростника корабли плыли вдоль пустынных берегов Персидского залива с грузом из меди, тканей и слоновой кости. Дравиды научились выращивать рис и ткать ткани из хлопка, имели свою письменность, но их иероглифы так и остались нерасшифрованными, и никто не знает об их преданиях, о том, кто жил в огромных дворцах и кому они поклонялись в храмах.
Когда арийские племена, сокрушая все на своем пути, ворвались в Северную Индию, цивилизация дравидов погибла. Жителей сопротивлявшихся городов принесли в жертву арийским богам, многих пленных обратили в рабов, а остальные дравиды превратились в зависимых «шудр»*.[1] Подобно римским плебеям и греческим периэкам, шудры жили в своих деревнях и платили господам дань.
Но несколько племен дравидов, в том числе и предки брауи, не покорились завоевателям и бежали в неприступные горные массивы Гиндукуша. Их примеру последовало и племя калашей*, которое жило по соседству. Но откуда калаши пришли, не знали ни они сами, ни маги*. Они совсем не имели сходства с темноволосыми и смуглыми брауи. У них была белая кожа и светло-русые волосы, а глаза голубые, серые и зеленые.
Поселение брауи раскинулось на обширном горном плато, ровном как стол. Неискушенный наблюдатель, поднявшись на одну из скал, местами вплотную подступавших к поселению, очень удивился бы его планировке. Прямые улицы расчертили поселение (или деревню) на квадраты, образующие кварталы. Дома брауи сооружали в основном одноэтажные, с плоскими крышами, но ближе к центральной площади, служившей местом собраний, встречались и двухэтажные строения. В них жили старейшины и жрецы племени.
Улицы своего поселения брауи вымостили плоскими плитами известняка, а на одной из обочин был вырыт желоб, обложенный диким камнем и прикрытый сверху все теми же известняковыми плитами, но уже изготовленными в одинаковый размер. В желобе постоянно текла вода, отведенная из соседнего горного потока, – для хозяйственных нужд. Этой водой жители поселения поили коз, овец и ослов, которых содержали в общем загоне в некотором отдалении от жилищ, использовали ее для стирки, а также смывали нечистоты в туалетах. Дальше, до самых скал, тянулись хлебные поля и огороды. Их тоже поливали водой с гор, но уже брали ее из запруды, где она хорошо прогревалась.
Дома в кварталах образовывали дворики, посреди которых был устроен водоем, где в теплое время года обычно купались дети. Взрослые мужчины совершали омовения возле водопада, а женщины – в запруде. В холодное время года брауи мылись в корытах, выдолбленных из древесных стволов. Но для питья и приготовления пищи воду брали в чистейшем горном источнике, откуда ее носили в специальных кувшинах – кадах. На донышке када находилась сферическая выемка, чтобы кувшин удобнее располагался на голове.
Ранним весенним утром два брата-близнеца Рахул и Абхай, как обычно, отправились к горному ручью по воду. Конечно, им хотелось поспать подольше, но старшая амма* Нилима, которая начала хлопотать возле тандури* едва забрезжил рассвет, была неумолима. Она стащила мальчиков с постели, всучила каждому по небольшому каду и вытолкала за порог.
Сонное состояние прошло быстро. Утренняя прохлада заползала за шиворот, и мальчики, чтобы согреться, сначала перешли на быстрый шаг, а затем и вовсе припустили так, что только пятки засверкали. Днем уже было тепло, а к полудню становилось даже жарко, но в горах ночи обычно холодные, иногда даже с заморозками. И тем не менее в Нуристане уже вовсю хозяйничал месяц вайшакха*.
Наполнив кады, мальчики не спешили обратно. В этот ранний час никого, кроме них, у ручья не было, и они затеяли игру, похожую на салки, только водящий должен был не осалить партнера, а обрызгать его водой. Ручей падал с высокой скалы и внизу разливался в небольшое мелководное озерко, сплошь усеянное камнями разных размеров. Один из мальчиков прыгал по камням как серна, а второй пытался догнать брата и выплеснуть на него пригоршню воды.
Неожиданно в какой-то момент Абхай резко остановился посреди озерка и начал прислушиваться. Рахул догнал его, но обрызгать не успел. Раздался страшный рев, от которого мальчики почти оглохли, затем совсем близко от них пронесся огненный шар с длинным пылающим хвостом и упал в глубокое ущелье. Когда огненный посланец небес достиг дна, земля содрогнулась, сильный вихрь стал ломать деревья и со скал сначала посыпались мелкие камешки, а затем начался сильный камнепад.
– Бежим! – вскричал Абхай, и перепуганные до смерти юные водоносы, оставив кады у ручья, помчались по хорошо протоптанной широкой тропинке к поселению.
Мальчикам казалось, что огненный дракон, о котором им не раз рассказывала старшая амма, вот-вот выкарабкается из ущелья и сожрет их. Они ни на миг не усомнились в том, что видели дракона; а кто еще может издавать такие ужасающе громкие звуки, кто может плеваться огнем и рушить скалы?
Об этом они и рассказали своему аббе* Капиле, когда вбежали в дом. Капила не был старейшиной, но в поселении пользовался большим уважением и даже почитанием, потому что в совершенстве владел кузнечным ремеслом. Его изделия ценились настолько высоко, что к Капиле приходили заказчики из самых отдаленных мест Нуристана. Даже высокородные индийские раджи не гнушались заказывать ему сабли и копья, потому что оружие Капилы обладало большой прочностью, износостойкостью и пробивало любые панцири.
Наверное, многие удивились бы, скажи им Капила, КТО подсказал ему, как нужно обработать металл, чтобы клинки долго не тупились и чтобы ими можно было с одного удара разрубить пополам даже толстый железный брус. Это был маг-отшельник, который жил высоко в горах. Звали его Вифисарий. Он очень редко появлялся в поселении, но брауи раз в неделю собирали для него подношение, и кто-нибудь из мальчиков-подростков доставлял ему узелок с харчами по крутой узкой тропе, пробитой дикими козами.
