– Поспеши, она вот-вот рожать начнет! – обратился к повитухе Лесник.
– Да иду я, иду! Может забыла, чего? Потом не успею воротиться! – ответила столетняя старуха с большой чёрной вороной на плече.
Мужчина быстренько собрал весь её нехитрый скарб в большое стёганое одеяло и положил на телегу.
– Давай быстрее! Я себе не прощу, если с женой что-то случится!
– С женой? – уставилась на Лесника старуха, затем удивленно переглянулась с вороной. – Это когда ты жениться-то успел? Я-то думала – с сестрой? У тебя же сестра на сносях?
– Успел-не успел… Неважно! Жена она мне, понятно! – мужчина от злости заскрипел зубами. – А сестре через месяц ещё!
– Да понятно, что тут непонятного? – женщина закрыла дверь в свою избушку и что-то еле слышно прошептала.
– Что ты там сказала, я не услышал? – Лесник взял вожжи и посмотрел в сторону небольшого домика, который был спрятан от людских глаз между последних, оставшихся пока ещё не тронутыми в этом королевстве, трех тысячелетних дубов.
– Да это не тебе! Все знать хочешь!
– А кому?
– Кому нужно!
–Ладно, садись! Поехали быстрее, что-то на сердце у меня тревожно!
Старуха живенько забралась на телегу и, разжав ладонь, легонько на нее подула. Серебристый порошок моментально взлетел с руки, и дом, как и три дуба, вмиг стали невидимыми.
– Опять ты за свое?
– За свое-не за свое, а так надежнее. Демон твой перестал дом охранять почти год назад: звала, звала – так и не пришёл. Вот пусть теперь только заявится! Я – ему! А у меня там золото на сохранении, да и еще кое-что. Ну, да ты сам знаешь, чего тебе говорить?
– Это—да! Угораздило меня с тобой тогда связаться! – мужчина глубоко вздохнул и только успел поднять руку с длинной плетью, как конь, телега и все, кто находились в ней, моментально исчезли – словно растворилось в воздухе.
Лесник весь вечер ходил вокруг дома, словно искал что-то. Роды проходили сложно. Он уже несколько раз грел воду и подавал старухе с телеги разные плетеные коробочки с травами, назначение которых было известно только ей одной. Время шло так медленно, что казалось будто оно полностью остановилось. Даже Луна, которая обычно висела над самой высокой елью, не торопилась занять свое прежнее место – словно чувствовала что-то нехорошее, чему она не хотела стать свидетельницей. Наконец, дверь открылась, и на пороге показалась старая женщина.
– Все, что смогла… Все, что смогла…
Она медленно подошла к колодцу и зачерпнула ковш воды. Ворона, сидевшая до этого времени тихо на крыше, подлетела к ней и негромко каркнула, словно попыталась узнать подробности.
– Что смогла? Ты толком расскажи! – не выдержал Лесник.
– Один выжил…
– Один?
– Да, а должно было быть трое. Двоих не удалось спасти. – Я же говорил, быстрее нужно было собираться! Ох, вечно твоя медлительность подводит!
– Я ни при чем, это они их забрали, – старуха показала на пещеру.
– Они?
– А ты вспомни, что обещал. Помнишь? Что за своё спасение им обещал? Но не печалься, я души Им не отдала! Все тут!
– Что-то я совсем ничего не понимаю, – Лесник зашёл в дом и увидел младенца на руках у молодой мамы, а рядом с ними лежали ещё два младенца, которые не подавали никаких признаков жизни.
Старуха зашла следом за мужчиной и, отодвинув того в сторону, сказала: «Они все тут: и старший, и средний, и младший!». Затем взяла у плачущей молодой мамы младенца и поднесла поближе к свече.
– Смотрите! Ромул. Эй, Ромул, – ребенок посмотрел на старуху своими карими глазами. – Познакомься с нашим миром, маленький.
– Ромул? – Лесник удивленно пожал плечами.
– Он сам мне сказал, что его так зовут. А сейчас мы позовем среднего. Рем! Эй, Рем! Выйди к нам! – повитуха улыбнулась малышу.
Тот улыбнулся ей в ответ и на несколько секунд закрыл свои глазки. Но когда он их открыл, глаза, как показалось Леснику, изменили свой цвет.
– Да, да… Это наш Рем, он у нас голубоглазый!
Ребёнок постоянно улыбался и махал своими ручонками так, словно приветствовал всех, кто собрался на него посмотреть.
– Ну, и напоследок – Дарий. Дарий, мы ждем и тебя.
Младенец снова закрыл глаза, и после их открытия на Лесника, маму и старуху смотрели зеленые, полные множества вопросов, два маленьких глаза. Он перестал улыбаться, а вместо этого внимательно, по очереди, окинул недовольным взглядом всех присутствующих.
– Дарий, мой маленький, – мама протянула руки к своему малышу и крепко обняла.
Лесник снова вопросительно посмотрел на старуху.
– Все что смогла, все что смогла, – ответила повитуха и, под громкие крики поджидавшей ее на улице вороны, вышла из дома.
Двадцать лет спустя. Крепость Черноуха.
На высоком холме, прямо посередине дороги из долины в город, располагалась крепость Черноуха. Ни обойти эту крепость, ни, тем более, пройти её не замеченным, никому до сих пор ещё не удавалось. Поэтому все купцы, странники, странствующие монахи и рыцари, вольные стрелки, которые желали попасть в город, платили Черноуху дань за возможность беспрепятственно следовать дальше. А с теми, кто не хотел или не желал платить, или пытался обмануть стражу, особо не церемонились. Их бросали в крепостную темницу на несколько месяцев и, если за них никто не давал выкуп, то пленников показательно вешали перед воротами крепости, чтобы другим неповадно было нарушать закон. Так эти несчастные и висели годами, пока солнце, ветер да мороз не делали свое дело и не превращали мертвую плоть в кучу костей, которая увеличивалась из года в год под виселицей.
Так же наказывали грабителей, воров, и всех тех, кто без ведома Черноуха грабил караваны, идущие через крепость в город. Черноух хоть и благоволил к золоту, но никому не позволял убивать просто так путешественников на его земле, без его на то глубочайшего позволения. Он, как ни странно, сам любил вершить суд и решать, кто может ходить беспрепятственно, а кому лежать убитому вдоль дороги на обочине…
Охраняла Черноуха и его крепость целая гвардия головорезов всех мастей. Кого там только не было: и морские пираты, которых он купил на невольничьем рынке, и одинокие рыцари, ищущие славы и денег, и даже простолюдины и крестьяне, замешанные в грязных делишках и скрывающиеся от правосудия, королевского правосудия. Все находили у него защиту и покровительство и, не жалея сил, потом всю оставшуюся жизнь доказывали верность хозяину. Выполняя беспрекословно все его приказы и убивая любого, на кого только укажет его перст. Но если до конца быть честным, Черноух не был сторонником насилия, ради насилия. Он обрушивал свой гнев только на самых злостных нарушителей.
