Тьма. Она была его единственной спутницей.
Тьма холодной тюремной клетки. Его мрачных мыслей. И медленной смерти.
Но больше всего он боялся той, что застилала ему глаза, когда его забирали из тюрьмы, его убежища. Он не боялся клетки, но появление монстров его пугало.
Каждый раз, когда они приходили, то завязывали ему глаза, словно знали, что ужас парализует его тело и он не сможет сделать ни шага в сторону, пока его ведут вперед, почти и неудерживая. У него не хватало мужества, чтобы попытаться сбежать или вступить в драку, даже когда в голове звучал голос подруги детства.
Не было ничего хуже покорности, которую ему навязали.
Пытаясь сохранить рассудок, Рубен думал о Фейт, о маме и Джейконе, обо всех остальных, кого оставил в Хай-Фэрроу. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он встретился здесь со своей судьбой.
Дверь со слабым скрипом открылась, и они начали свой путь. Рубена не смущали его шаркающие шаги, и в душе он даже надеялся, что споткнется и отсрочит встречу хотя бы на несколько секунд. Но пришлось остановиться, и Рубен не смог скрыть дрожь в теле.
Повязку сняли, и он не спешил открывать глаза, мечтая о темноте вместо пронзающего веки света. Наконец Рубен набрался смелости поднять их и быстро заморгал, чтобы привыкнуть к освещению, а потом заметил в другом конце комнаты волны огненно-рыжих волос, и сердце бешено заколотилось.
Какое-то время она стояла к нему спиной, глядя сквозь стеклянную стену на кристально чистые воды и сверкающий снег. Рубен застыл и, несмотря на тепло в комнате, был словно окутан ледяным покрывалом, сверкающим снаружи.
Прекрасная фейри изящно повернулась к нему, словно шепот ветра, но огонь в сверкающих янтарных глазах обдувал холодом.
– Я предложила тебе все, – начала она голосом, от которого волоски на коже встали дыбом. – Все, о чем ты только мог мечтать в своей жалкой человеческой жизни, за сотрудничество со мной. Но ты отказался. – Соблазнительница медленно подплыла ближе, ее платье развевалось, словно волны рубинового моря. – Так почему?
Рубен не мог вымолвить ни слова. У него был ответ, но он бы ей не понравился. Он не мог выдать имена, которые ночами повторял в своей одинокой камере. Не мог предать ту, которую женщина так отчаянно искала.
Рыжеволосая фейри остановилась на расстоянии вытянутой руки, и он замер. Как могло такое зло таиться в столь сокрушительной красоте? Самая смертельная комбинация.
Она подняла изящную руку, и Рубен вздрогнул. Ее пальцы обхватили его челюсть, чтобы он не смог отвести взгляд от ее глаз, цвет которых вызывал противоречивые эмоции.
– Ты позволил страху поглотить тебя. Это не твоя вина. – Она погладила его по щеке – любящий жест без искренней нежности. – Я, правда, надеялась, что до этого не дойдет, Ру. – Когда он снова попытался отвести взгляд, она лишь усилила хватку. Острые ногти впились в кожу, и он поморщился. – Я собираюсь сломить тебя, – сладко прошептала она, но голос сочился ядом. – Только так я смогу превратить тебя в личное совершенное оружие. Только тогда ты увидишь, что я пытаюсь сделать этот мир лучше.
Фейри шагнула вперед, и ему пришлось отступить, пока она продолжала держать его. Он спотыкался все время, пока не уперся в стену, оказавшись в ловушке.
Прежде чем подумать о побеге, Рубен почувствовал чужое присутствие. В своем разуме. Он тяжело дышал, пока кольца теней сковывали мысли, выискивая и прислушиваясь. Тени превратились в когти, скребущие каждый угол, врывающиеся в каждое сокровенное воспоминание. Вся его сущность раскрывалась по их приказу.
А потом голову неожиданно охватило пламя.
Рубен закричал, но эхо, разнесшееся по комнате, быстро оборвалось. Его крики еще раздавались в разуме, когда хватка на подбородке ослабла, и женщина снова начала ласково гладить его лицо.
– Скоро все пройдет, – проворковала она.
Каждый раз когда когти из теней вонзались глубже, то оставляли полоску жгучей боли, пока не укоренились в его сознании. Снова, и снова, и снова. Они убьют его, каждый зловещий коготь вцепится в него, чтобы полностью разрушить изнутри.
Он почувствовал зов темноты. И был рад ей. Тьма, такая освобождающая и окончательная.
Как раз перед тем, как Рубен успел погрузиться в блаженное забытье… все стихло. Он закрыл и открыл глаза.
Тихая, умиротворяющая пустота.
Звезды перед глазами начали меркнуть. Рубен не боялся. Ничего не чувствовал. Он посмотрел вниз, на женщину, стоявшую перед ним, и она показалась ему самым потрясающим созданием на свете. Огонь с жаром тысячи солнц. Ему захотелось упасть на колени перед таким великолепным созданием.
Когда она вновь коснулась его лица, он почувствовал необходимость ответить тем же и медленно поднял руку, приложив ладонь к ее щеке, и женщина улыбнулась. Улыбка не была сладкой, доброй или нежной. В ней читался чистый триумф. Ее пальцы запутались в его волосах, когда фейри приблизила свое лицо к его. Рубен не возражал и поцеловал ее в ответ. Близость не вызвала чувств. Но он мог думать только о ней. Его поцелуй, казалось, доставил ей удовольствие.
Когда она резко отстранилась, изгиб накрашенных губ был просто потрясающим. Рубен вздрогнул.
– Ты мой, – промурлыкала фейри.
– Я твой.
Он убьет ради нее. Прольет кровь. Сделает для нее… все что угодно.
Королевская шпионка неслась по светлым широким коридорам, гобелены и скульптуры расплывались темно-синими и белыми полосами. Быстрый стук ног по мрамору опережал ритм ее бешено колотящегося сердца. Легкие горели, дыхание сбилось от бега. В спешке она заскользила и обогнула нескольких слуг, убиравших коридор. Те завизжали, пытаясь отскочить с ее пути, прежде чем она успела бы сбить их с ног, и Фейт выкрикнула извинения через плечо, даже не замедлившись. Полы жакета развевались за спиной вместе с прядями наполовину распущенных волос. Когда на кону стояла ее жизнь, не было времени думать о своем безумном виде.
Несколько стражников впереди уже почти обнажили мечи, насторожив свои эльфийские ушки, когда услышали быстрые громоподобные шаги Фейт задолго до того, как она появилась в поле зрения. Увидев виновницу переполоха, они успокоились, бросая осуждающие взгляды и недовольно покачивая головой, отчего она поморщилась.
Она и так сильно опаздывала, поэтому выбрала длинный путь к залу советов, чтобы войти через заднюю дверь вместо парадного входа в надежде, что никто не заметит. Особенно король Хай-Фэрроу. На лбу выступили капли пота, дыхание обжигало горло, когда она неуклюже завернула за последний угол в темный узкий проход, ведущий туда, где проходило собрание лордов.