1. ПРОЛОГ
1994 год, Санкт-Петербург
Анастасия Разинская
Меня разбудил свет. В комнате было темно, но из-за приоткрытой двери пробивались яркие лучи. Так поздно, а мама не спит…
Осторожно подойдя к щелочке, услышала голоса. Странно, мы сегодня не ждали гостей. Может, приехал папа?
Я вышла к лестнице и услышала, как плачет мама. Что случилось? Прокравшись к перилам, посмотрела вниз и увидела двух мужчин. Один из них — пожилой — был не знаком, второй — значительно моложе и очень красивый, Редклиф Фордайс, папин друг. Они что-то говорили маме, а она только сильнее плакала.
Прислушавшись, я наконец различила, что говорил пожилой мужчина:
— Мне очень жаль, Евгения Ивановна. От имени императора и корпорации приношу вам соболезнования. Мы все разделяем ваше горе…
Но тут раздался крик мамы:
— Вы ничего не понимаете и не представляете, какое это горе для меня и моей дочери! Даже не знаю, как ей это сообщить! Все произошло из-за Лемнискату! Из-за ваших экономических амбиций и жажды наживы. Для достижения своих целей корпорация не считается ни с кем, и беды других людей ничего не значат для нее. Мой муж погиб из-за вас. Я получила запрос на обучение дочери. Так вот знайте: этого не будет никогда! Ее я вам не отдам! Еще не хватало, чтобы и она умерла!
Нет, этого не может быть! Папа не умер! Нет!
Я заплакала. Мама услышала и поманила к себе. Подойдя, я прижалась к ее ноге, исподлобья глядя на незнакомцев.
— Ты все слышала, да? — тихо спросила матушка.
Я молча закивала, слезы покатились градом.
— Евгения… — обратился к маме красивый мужчина. — Поверь, я разделяю твою потерю. Ты же знаешь, что мы с Юрием с детства были лучшими друзьями, вместе пришли в Лемнискату…
— Да! Только ты неуязвимый творец, а он — обычный человек! И сейчас ты живой стоишь в моем доме. А как жить нам? Ведь ты обещал! Обещал беречь его! — всхлипнула мама, опускаясь на колени и обнимая меня.
Хотя сама плакала, тем не менее уговаривала ее не расстраиваться. Фордайс сделал шаг в нашу сторону, но мама жестом остановила его.
— Уходите! — прокричала она. — Не хочу никого из вас видеть. Слышите? Убирайтесь прочь!
В тот день все изменилось, и привычный мир рухнул. Тогда я еще не знала, что эти события кардинально повлияют на мою жизнь.
Так все начиналось…
***
2006 год, Санкт-Петербург
Я лежала на диване с закрытыми глазами и слушала через наушники композицию Muse «Supermassive Black Hole». Я любила рок, любила ту свободу и независимость от общественных ограничений, которую он позволял ощущать. Но рок не любили мои домочадцы.
Спустя пять лет после смерти отца, мама снова вышла замуж. И выбор ее пал на некрасивого, педантичного и совершенно невыносимого мужчину.
В принципе, в чем-то могу ее понять. Первые два года после гибели папы были просто кошмарными. На это время к нам переехала бабушка, она заботилась и обо мне, и о маме. Потом мы потихоньку стали приходить в себя. Мама устроилась на работу, я пошла в школу, и все бы должно было быть как у всех, но почему-то не случилось.
За это время многое изменилось и, на мой взгляд, явно не к лучшему.
Пару раз, по крайней мере при мне, с нами пытался установить контакт папин друг, но все его попытки строго пресекались. Также мама прекратила отношения с моей бабушкой, папиной мамой. И мне запретила с ней видиться. Бабушка работала в корпорации, а мама так и не смогла простить им смерть отца и ненавидела все, связанное с Лемнискату.
Так прошло несколько лет, а потом к нам пришли два строго одетых джентльмена. Увидела я их мельком, ибо меня сразу же затолкали в комнату и закрыли дверь.
Как я поняла, это были люди из корпорации, и уж не знаю, о чем они с мамой говорили, но через три месяца она объявила, что снова выходит замуж.
Поначалу я восприняла это вполне спокойно, пока не познакомилась с Филиппом, маминым женихом. К нам в дом пришел ужасный чванливый зануда, который практически сразу начал меня воспитывать. Как итог — жуткий скандал.
Увы, мама все-таки вышла замуж за этого кретина, а через год родила сестру. И теперь у нас в доме идеальный порядок как в прямом, так и в переносном смысле. Филя, видите ли, не любит, когда шумят, когда пыль и когда кто-то нарушает установленные правила в его такой идеальной семье. А нарушителем, конечно, была я.
Сначала у нас начались небольшие стычки, которые потом переросли в чуть ли не ежедневные скандалы. В конце концов мы с мамой поговорили, и я ей честно сказала, что если этот террор не прекратится, то я перееду к бабушке по папиной линии.
Вот этот аргумент подействовал! Уж не знаю, что мама сделала со своим занудой мужем, но мы пришли к компромиссу: никто не заходит в мою комнату, а я хорошо себя веду, когда из нее выхожу.
Много раз я спрашивала себя, почему согласилась на эти условия, когда могла просто съехать, и все. Наверное, дело в том, что мама меня любит. Да и с отчимом я мирюсь только потому, что он любит ее. Однажды Филипп чуть не подрался из-за нее с папиным другом. Но мама, отозвав последнего, сказала ему что-то резкое, и он больше не приходил.
Что меня все время поражало, так это почему мама вышла замуж за Филю, ведь она его не любила. Помню, бабушка с маминой стороны сказала, что так, как горели глаза у мамы, когда рядом был папа, не зажгутся уже никогда.
Отчим трудится в банке и не любит все сверхъестественное. Причем не просто не любит, а не терпит даже упоминания об этом. Видимо, поэтому мама с ним.
Мои раздумья прервал Филипп, неожиданно потрепав за плечо. Я открыла глаза и, конечно, увидела перед собой недовольную физиономию.
— Что ты тут делаешь? — нахмурившись, спросила его.
Не люблю, когда в мою комнату кто-то заходит. Разве что сестра.
С отвращением осмотревшись, отчим ответил:
— Пришел позвать тебя ужинать. Я бы, конечно, и не зашел в этот… этот свинарник, но раз в твоих ушах постоянно торчат наушники, то ничего другого не остается.
Сказав это, Филя развернулся и покинул комнату. Ну и слава богу!
Надев черные джинсы и широкую футболку с изображением в стиле граффити, я посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Вполне симпатичная неформальная девушка: черные с синими прядками волосы, спереди коротко стриженные, а сзади длинные. Их я обычно заплетала в косу. Длинная челка наполовину закрывает выразительные зеленые глаза.
Мило. И чего домашним не нравится?
В столовую я спустилась как прилежная девочка — вовремя и молча. Не замечая недовольного моим внешним видом отчима, поела, помыла посуду, накинула куртку и, пожелав всем хорошего вечера, выбежала из квартиры. Наконец-то свобода!
Я направилась в гараж. Погладив свой старенький мотоцикл по бензобаку, взялась за руль и, перекинув ногу через сиденье, завела. Он тут же откликнулся, приятно заурчав, и понеслась в сторону центра города, где меня ждали друзья.
