Все, что происходило в ее жизни до этого дня, уместилось на выцветших страницах дневника с ярко-красным переплетом. Если убрать десятки заметок с рефлексией, со странными рисунками на полях, осталось бы максимум пару листов. Две поездки в Питер, и одна в Москву – это все, что она бы могла рассказать о событиях в ее жизни после окончания университета.
Теперь она бежала за ним по лесу, глотая воздух, чтобы не сбить дыхание. Он тянул ее за руку, откидывая в стороны ветки, переступая поваленные высохшие стволы деревьев и смахивая с лица попадающуюся на пути паутину, которую трудно было рассмотреть в сумеречном свете. Ей хотелось вырваться из его цепкой ладони и со всех ног бежать обратно. Бежать не оглядываясь. Плотно завесить шторы, спрятавшись в своей маленькой уютной комнате. С головой укутаться в одеяло, и в тусклом свете фонарика открыть свой дневник. Но что туда записать? Про их долгую подготовку, и как она бросила его одного в последний момент? Нет, она не предаст.
Макс замедлил ход и остановился перед густым кустарником. Он осторожно раздвинул листву. Ира горячо дышала ему в шею, крепко прижавшись к спине. Перед ними, вдоль сетчатого забора, неспешно прогуливался солдат с запрокинутым на плечо автоматом.
Макс взглянул на часы. Вскоре должен подойти разводящий с часовым для смены караула. Заступающий на пост солдат закурит, нарушая устав. Он посмотрит вслед уходящим, и побредет вдоль забора, осматривая свои ночные владения. Идеальный момент, чтобы проскочить в запретную зону: последние минуты наступающего вечера, перед тем, как загорятся фонари.
Макс вынашивал этот план с тех пор, как увидел бродячего пса, выскочившего из-под забора. Пес был достаточно крупный и легко пролез через яму под сеткой. В один из дней, когда часовой был на дальней точке своего маршрута, Макс подбежал и прикрыл яму заранее заготовленными ветками, опасаясь, что ее обнаружат и засыплют землей, сведя на нет недели наблюдений.
Но сегодня все пошло не по плану. Цикл не повторился. Вместо обычной смены караула подъехал служебный автомобиль с проверяющим. На пост заступил новый часовой. Совсем юнец, его первое дежурство. Макс впал в ступор, пока солдат зачитывал свои обязанности, а до Иры донеслось “предупредительный” и “на поражение”.
Между ними происходил безмолвный диалог. И не нужно было даже читать по глазам. Ира, как и прежде, крепко прижималась к Максу сзади, и понимала его каждую мысль и все, что он сейчас чувствовал: его волнение, оцепенение и страх. И она чувствовала, что после долгих недель подготовки он уже не отступит.
Звуки вокруг будто затихали. Разговоры солдат превращались в сплошной монотонный гул. Обостренное восприятие улавливало мельчайшее движение листвы, легкое дуновение ветра, и биение их сердец. Тук… Тук… Будто шел обратный отсчет перед спринтерским бегом. Сплетенные тела сжимались в одну большую пружину. Тик… Так… Взгляд вцепился в одну точку под забором, словно фокус лучника на цели перед выстрелом, суета солдат на периферии, и тот самый момент.
– Сейчас! – произнес он шепотом, а может мысленно, или просто прозвучал внутренний сигнал, понятный им обоим. Пружина разжалась с невероятной силой и скоростью. Несколько точных, быстрых шагов. Нырок под сетку. Сначала Ира, следом Макс, на ходу поправляющий ветки над ямой. Замереть, свернувшись плотным комком двух змей, пряча лица и руки под темные одежды. Отдышаться и прислушаться. Все тот же монотонный гул разговоров. Ни криков, ни шума. Получилось.
Макс аккуратно приподнял голову, оценивая обстановку. Солдаты все еще болтали, стоя спиной к забору. Проверяющий дал последние указания, и захлопнул на ходу дверь служебного автомобиля, уезжающего прочь. Быстрый взгляд на часы. Максимум полторы – две минуты перед тем, как зажгутся прожектора, освещая каждый клочок этой чужой земли.
Они медленно приподнялись, и, пригибаясь, пошли вглубь запретной зоны. Ира двигалась чуть позади, по следам Макса. Частое, возбужденное дыхание не давало ее услышать. Он оглянулся. Ира в шаге от него, до забора метров пятьдесят. Макс с Ирой ускорились, переходя на легкий бег. Стало легче дышать, со спины будто сполз чей-то незримый цепкий взгляд. Наступающие сумерки проглатывали лес быстрее, чем глаза успевали привыкнуть к освещению. Темные деревья бежали им навстречу, раскидывая массивные ветки, от которых приходилось уворачиваться, чтобы не расцарапать себе лица. Где-то сзади зажглись прожектора. Две фигуры отбросили еле заметные тени и остановились.
Макс снова оглянулся назад. Забор был уже далеко позади. Он взял Иру за руку, посмотрел ей в глаза и, чувствуя облегчение, слегка улыбнулся. Он повел ее дальше вглубь леса, хотя в каком именно направлении идти Макс не знал.
Когда путь впереди уже совсем трудно было рассмотреть, Макс остановился и скинул с себя рюкзак. Один на двоих, минимум вещей, ни палатки, ни спальников.
На нем камуфляжные рыбацкие штаны и такой же расцветки плотная куртка. Он не любил ни этот цвет, ни такую одежду, но из повседневного все было слишком яркое и непрактичное. Куртка отца висела на нем балахоном, а штаны, из-за большого роста выпрыгивали, из ботинок. Макс не стал ничего покупать специально под этот случай, меньше расспросов от матери, да и отцовская одежда хоть и не по размеру, но придавала ему сил, служив словно знаменем, с которым шли в бой. Ира смотрелась не так нелепо в своем старом спортивном костюме темно-синего цвета. Парочка грибников, никак иначе, если бы не место, где они оказались.
Макс опустился на землю у корней большого дерева, ерзая скрипучими штанами в поисках удобного места. Ира устроилась рядом. Наконец можно выдохнуть и расслабить ноги. Он достал из рюкзака два протеиновых батончика и небольшой термос. Приятная июльская прохлада с каждым глотком растекалась по телу и клонила ко сну. Звездное небо спускалось сквозь кроны деревьев, нависающих над их маленьким лагерем, подрагивая на поверхности горячего чая. Растущая луна окутывала мягким светом. Безоблачно и спокойно. Приятная и пугающая тишина, изредка прерываемая светом снующих прожекторов.
Ира повернулась на бок и устроилась на груди Макса. На полторы головы ниже его, сейчас она казалась еще меньше, когда он вытянулся во весь свой рост. Длинный, но худой – так он себя ощущал. Ему хотелось иметь сильную мужественную грудь, а ей было достаточно просто теплых объятий. Он убрал густую темную челку с глаз и запрокинул руки за голову.
Как же хорошо в этот момент. Где-то далеко, там, за тем забором – скучная работа IT-шника в администрации, вечный мамин контроль и ее надоедливые звонки. А здесь, под этим деревом, он – впервые принявший важное решение в своей жизни, она – родная и любимая, тепло и нежно обвивающая его грудь, и целая вселенная над головой.
