Юлия Чанова - Кошачий дневник. Подлинная история Тимона

Я точно знаю, что я – кот.

Еще я помню, что было темно, тепло. И я был не один. А рядом что-то копошилось.

Вот и все, что я помню о том времени когда родился.

Я знал, что рядом лежала моя мама. А потом понял, что есть еще такие же, как я – мой брат и две сестры. Все мы лежали вместе, уткнувшись в мамин мягкий, теплый бок.

А потом я стал видеть. И еще слышать другие запахи. И отпихивать брата и сестер от маминого бока.

Моя семья.

Я был бы совсем не прочь провести так всю мою жизнь. И чего бы мне не лежать рядом со всеми? Но как-то раз мама ушла, а мне стало скучно. Мои сестры и брат спали. И тогда я пополз вперед.

Очень скоро я понял, что зря это сделал.

Меня окружили чужие запахи – резкие и неприятные.

Потом я вступил во что-то странное. От него стало холодно лапам. Но я решил не плакать. Я полз и полз, туда, где сидело круглое и яркое. А потом увидел, что оно просто огромное.

Я сидел и смотрел, как все вокруг шевелится и пытался понять, куда же я попал. Вокруг все было непонятное, шумное, огромное. И тут я вспомнил про маму, братьев и сестер. Я оглянулся, но никого не увидел.

Вот так я и остался один.

Эх, останься я тогда на месте, я был бы не один. И знай я, что такое двулапые, не стал бы так спешить. Но я ничего этого не знал.

Я вышел на свет и стал нюхать все, что попадалось мне по пути. Конечно, очень скоро я устал. Тогда я сел и стал смотреть вокруг. Наверное, другой нормальный котенок на моем месте позвал бы маму. И она бы сразу появилась и унесла меня оттуда. Но я не стал звать.

Я был глупый, потому что совсем еще маленький.

Меня никто не видел, а я видел все вокруг. Но это я так думал. Вокруг меня все шевелилось. И выглядело так непонятно: большое и маленькое, колючее и гладкое, не двигающееся и вертящееся.

А потом я захотел есть.

Нет, что я надеялся найти? Мамин бок? Здесь?!

В общем, вылез я из колючего и пополз вперед. А потом заметил нечто странное. Эти животные были непохожи на нас и ходили на задних лапах. По размерам они были разные – и побольше и поменьше, а вместо шерсти на них висело что-то гладкое – темное и светлое.

Я тогда был маленький, и не знал, что такое опасность. Останься я с братом и сестрами, мама бы рассказала мне о ней. Но я с ранних лет был любопытный. Только это не всегда хорошо.

Ну так вот, вышел я из кучи колючего и пошел вперед, посмотреть, что это за двулапые животные такие. Я двинулся навстречу одному животному, оно меня заметило и остановилось.

Я полетел вверх, да так быстро, что голова закружилась. Меня обхватили лапы существа, и я впервые увидел его морду. Она была гладкая, без шерсти. Ну и странная морда, честное слово. Потом оно прижало меня к себе и двинулось дальше.

В конце концов, мы оказались там, где было тихо. Должно быть, двулапое принесло меня в свою нору, потому что везде я слышал его запах.

Тут в моем животе зарычало, и я понял, что зверски проголодался и мяукнул.

Двулапый, как ни странно, меня понял, и стал тыкать мордой во что-то круглое, которое слегка напоминало маму, но на вкус было совсем другим, хотя не таким уж и невкусным. Помню, что я попил немного, а потом попятился, ведь вокруг столько непонятного, нового, неизведанного. Я потом допью, думал я, не зная как ошибался.

Меня опять подняли вверх, а потом мне стало холодно, как тогда, когда я вступил во что-то, покинув своих, только еще холоднее, и я долго дрожал. Двулапый меня поместил в мягкое, но я все равно дрожал. Только спустя время я понял, что все двулапые так делают, когда приносят тебя в своё жилище – мочат в воде, а потом сушат в подстилках.

Конечно, мои приключения на этом не закончились.

Потом двулапое стало тыкать меня в какую-то светлую землю. Что оно от меня хотело, я тогда не понял. Ну как я мог догадаться? Я же не знал, что это самое важное у двулапых. Что это одно из их правил, которое они требуют соблюдать.

Я нюхал эту землю, терпел, а потом пошел нюхать всё, что попадалось мне на пути.

А дальше я, видимо, устал так, что заснул, потому что больше ничего не помню.

Ну так вот. Я спал. А потом…

Даже не знаю, что произошло потом. Но проснулся я очень быстро. То, что я понял сразу, так это то, что двулапых уже двое. И второй – поменьше. И этот второй трясет меня. Ну и, конечно же, я разозлился. Я понял, что главный здесь – большой двулапый. А маленький, совсем не главный. Но как же я ошибался!

И тогда я выпустил когти. Должен сказать, что в тот момент это произошло само собой. Хотя я и разозлился, признаю. Но представьте, что вы спите, и снится вам мамин теплый бок, и вдруг вас хватают, подбрасывают и все вокруг трясется. Это кого угодно разозлит, я думаю.

Ну, вот я и ударил маленького лапой.

Ему, конечно, не понравилось. Ну а мне должно нравиться что ли?

Я приготовился пустить в дело и вторую лапу. Но маленький отступил и издал громкий звук. Помню, что я испугался. А потом становилось все страшнее и непонятнее.

Появился большой двулапый и тоже стал трясти меня изо всех сил. Я болтался в воздухе и думал, как долго все это продлится. Что за привычки у этих двулапых?

А потом меня оставили в холодном и темном. И я заплакал. До этого я никогда не плакал. Даже когда понял, что потерялся. А тут мне стало холодно и одиноко, и я почувствовал себя самым несчастным котенком из всех котят. В общем, я плакал, а потом я захотел в туалет. Я подумал, что здесь, в темноте, совсем не важно, где это сделаю. Поэтому я нашел место, как мне казалось, подходящее, и сделал все свои дела.

Вот вам, двулапые!

Когда я проснулся, оказалось, что мои страдания не закончились. Потому что меня снова трясли, тыкали носом в ящик со светлой землей. В довершение всех моих бед выяснилось, что двулапых трое. Я понял, что их количество увеличивается, и скоро мне совсем придется туго. Между собой они называли друг друга – «эля», «рома» и «антоша».

А еще я понял, что ничего хорошего ждать от двулапых не стоит. Они не оставляют меня в покое ни на минутку, то трясут, то хватают, то по ушам бьют лапами. «Марсик», – все время говорят они. Но какой я им «марсик»! Я – кот.

А еще маленький «антоша» – самое злое двулапое – ткнуло меня головой в то, что напоминает мамино молоко. Оно набилось мне в нос, и я долго чихал и тер нос лапой.

Ну а «рома» – самое большое двулапое – стало тыкать в меня пальцами, хватать за хвост и подбрасывать вверх.

Так что очень скоро я понял, что единственное средство, чтобы тебя оставили в покое, это царапать и кусать все подряд. Чем я и занимался.