Человек с Земли принял решение. Оно вызревало долго и мучительно, но час пробил.
Минуло несколько недель с тех пор, как он покинул надёжную палубу своего корабля, укутанного холодной чернотой космоса. Собирался по-быстрому отослать краткий рапорт в местное отделение Межзвёздного Пространственно-аналитического Бюро и так же быстро вернуться в космос. Вместо этого крепко здесь застрял.
Точно в силок угодил.
Допив чай, он посмотрел на человека, сидящего напротив, и произнёс:
– Долее я тут оставаться не намерен.
Этот другой принял решение. Оно вызревало долго и мучительно, но час пробил. Ему требовалось время, гораздо больше времени. Ответа на первые письма не последовало. Они словно в чёрную дыру канули. Впрочем, большего – или, вернее, меньшего – он и не ждал. В любом случае это был только первый ход.
Ясно было одно: пока суд да дело, нельзя позволить человеку с Земли ускользнуть. Он сжал гладкий чёрный стержень, лежащий в кармане, и сказал:
– Вы не улавливаете тонкостей данной проблемы.
– Что тонкого в гибели целой планеты? – возразил землянин. – Я хочу, чтобы вы оповестили о грядущем жителей Сарка, всех до одного.
– Мы не можем. Поймите, начнётся паника.
– Но вы обещали!
– Я всё обдумал и решил, что это нерационально.
– Представитель МПБ так и не явился. – Землянин перешёл к следующей своей претензии.
– Знаю. Они слишком заняты мерами по преодолению кризиса. Подождите ещё день или два.
– День или два! Опять «день или два»! Неужели все настолько заняты, что не могут уделить мне минуту? Они даже моих расчётов не видели.
– Я предлагал вам своё посредничество. Вы не согласились.
– И не соглашусь. Или они ко мне придут, или я к ним. По-моему, вы мне не верите, – с жаром прибавил землянин. – Не верите, что Флорине грозит гибель.
– Я вам верю.
– Нет, не верите. Не верите! По глазам вижу. Вы надо мной смеётесь. Вы не пространственный аналитик и ничего не понимаете в моих расчётах. Я даже не знаю, тот ли вы, за кого себя выдаёте. Кто вы такой?
– Вы перевозбуждены.
– Разумеется, что в этом удивительного? Или вы принимаете меня за психа? Думаете, небось: «Бедолага, космос свёл его с ума».
– Вздор.
– Думаете, думаете. Вот почему я хочу встретиться с представителями МПБ. Уж они-то разберутся, псих я или нет. Они узнают правду.
Второй мужчина вспомнил о принятом им решении и сказал:
– По-моему, вам нехорошо. Я помогу.
– Нет, не поможете! – истерично взвизгнул землянин. – Потому что я ухожу! И немедленно. Вам меня не остановить, лучше сразу убейте. Но вы не посмеете. А если всё-таки посмеете, на вашей совести окажется смерть жителей целой планеты!
– Я не собираюсь вас убивать! – второй человек возвысил голос, пытаясь перекричать землянина. – Успокойтесь, не буду я вас убивать, в этом нет нужды.
– Значит, просто свяжете, лишь бы удержать меня здесь. Вы это замыслили? А что будете делать, когда меня хватятся в МПБ? Я должен регулярно отсылать им отчёты, так-то вот.
– В Бюро знают, что со мной вы в безопасности.
– Да ну? А им вообще известно, что я высадился на планете? Интересно, дошло ли до них моё первое сообщение?
Голова у землянина закружилась. Конечности словно одеревенели.
Второй человек поднялся. Он убедился, что решение было вполне своевременным. Неторопливо обогнув длинный стол, подошёл к землянину.
– Это ради вашего же блага, – участливо сказал он, доставая из кармана чёрный стержень.
– Психозонд, – неразборчиво прохрипел землянин, пытаясь встать, однако ноги отказались ему повиноваться. – Опоили… – процедил он сквозь сведённые судорогой челюсти.
– Опоил, – легко согласился второй. – А теперь послушайте меня. Я не причиню вам вреда. Просто в таком возбуждённом, встревоженном состоянии вы не можете уяснить всю щепетильность вопроса. Я уберу вашу тревожность, одну только тревожность.
Говорить землянин больше не мог. Он сидел в оцепенении и думал: «О, великий космос, меня опоили». Хотелось кричать, визжать, бежать без оглядки, но, увы…
Второй человек подошёл вплотную и навис над ним. Землянин поднял взгляд. Глаза ещё двигались.
Психозонд являлся автономным прибором. Требовалось лишь закрепить проводки на голове в определённых местах. Землянин в ужасе наблюдал за приближением стержня, пока не отказали глаза. Он не почувствовал, как тонкие острые щупы проникли под кожу и вонзились в черепные швы.
Ему оставалось только безмолвно вопить: «Вы не понимаете! Речь о планете, населённой людьми! Нельзя рисковать жизнью сотен миллионов. Неужели до вас это не доходит?»
Голос второго человека звучал всё слабее и глуше, словно с дальнего конца длинного, продуваемого ветром туннеля:
– Больно не будет. Уже через час вам станет лучше, гораздо лучше. И мы вместе посмеёмся над этим досадным недоразумением.
Землянин ощутил слабую вибрацию в черепе, затем исчезла и она.
Тьма сгустилась и придавила его. Часть её так никогда и не рассеялась. Потребовался год, чтобы слегка приподнять чёрную завесу.
Рик отложил фидер и вскочил на ноги. Его так трясло, что пришлось привалиться к голой, молочно-белой стене.
– Вспомнил! – закричал он.
Все повернулись к нему. Неразборчивое бормотание жующих людей стихло. Он видел их лица – неважно вымытые и неважно выбритые, бледные, лоснящиеся в тусклом свечении стен. В глазах не было любопытства – скорее рефлекторная реакция на неожиданный раздражитель.
– Я вспомнил свою работу, – вновь закричал Рик. – У меня была работа!
– Заглохни ты! – крикнул один.
– И сядь уже! – добавил другой.
Все отвернулись, гул возобновился. Рик растерянно опустил взгляд. Кто-то бросил: «Чокнутый Рик». Кто-то пожал плечами или покрутил пальцем у виска. Всё это ничего не значило. Проходило мимо его сознания.
Он медленно сел. Схватил фидер, похожий на ложку с острым краем и небольшими зубцами, которым одинаково неудобно было зачерпывать, резать и накалывать. Для фабричных рабочих и такое сойдёт… Рик перевернул фидер и невидяще уставился на номер, выбитый на обратной стороне ручки. Рику и не требовалось его видеть. Цифры он знал наизусть. Номера присваивались всем, однако у других имелись ещё имена. У него же имени не было. Его прозвали Риком. На сленге рабочих кыртопрядильни это слово означало «дурень». Частенько к прозвищу добавляли эпитет «чокнутый».
Может быть, за первым воспоминанием последуют другие? Осколок прошлого вернулся к нему впервые с тех пор, как Рик попал на ткацкую фабрику. Если бы только ему удалось сосредоточиться! Как следует обо всём поразмыслить!
