ПРОЛОГ
Зеркало таинственно мерцало морозными узорами и заманчиво манило отражением густого леса. Высокое, старинное, покрытое пятнами патины и ржавчиной, словно диковинными цветами, в изящной рамке из переплетенных листьев плюща, оно было словно музейный экспонат… Украшенное паутиной трещинок, мелкими сколами… Я тронула холодную поверхность – будто коснулась льда, пальцы тот же обожгло морозом, казалось, в них вонзились сотни острых иголок.
Из отражений на меня смотрела рыжая худая ведьма с осунувшимся скуластым лицом и лихорадочно блестящими зелеными глазами, под которыми пролегли тени. Словно осколки бутылочного стекла или самоцветные камни. Спутанные длинные пряди рассыпались по хрупким плечам, в вырезе оборванного темного платья торчали ключицы… Я не узнавала себя, но не могла оторвать взгляда, не могла не смотреть на своего зеркального двойника, который будто просил о помощи… А в глазах его шумел загадочный и страшный лес нави.
Такой я была год назад, когда Никита нашел меня на туманной трассе, ведущей к заброшенной деревне. Ничего не помнящей, забывшей, кто я и откуда… Знавшей только тропы проклятой нави, ее болота и густые древние еловые леса, где жили чудища из старинных сказок.
И сейчас такой же точно лес дрожал в зеленом тумане за моей спиной… вернее – за спиной той, которая отражалась в проклятом зеркале. Это не я смотрю оттуда, из зеркала. Это не мои глаза такие несчастные. Не мой рот перекошен в немом крике и испачкан чем-то красным – не то кровью, не то ягодным соком.
И я знала, что там, за густым переплетением веток, что закрывают алые небеса, будто рыдающие кровью, бродят Охотники. Те, кому все еще нужна моя кровь и мои чары. Моя жизнь.
Полыхнула золотая молния, и меня швырнуло прямо в зеркало порывом ветра. Разбив его, я с криком упала на волглую сырую землю. Пахло погостом и болотом, вызревшими ягодами, которые уже начали бродить… пахло мокрой травой и палёной шерстью, давно прогоревшими кострами и жженой костью. А руки ощутили острые осколки зеркала.
Испуганно обернулась, и крик замер в глотке, а глаза округлились от ужаса. Там, где была граница между реальным миром и Навью, – чернели обсидиановые врата, украшенные серебристой вязью рун и переплетенных между собой линий и узоров. Страшная гиблая зелень – туманная и вязкая – становилась гуще, подползала ко мне тонкими змейками, пыталась вцепиться в руки, связать прочными веревками. Спеленать навеки.
Но тут я услышала тонкий и резкий кошачий крик. Высокий и злой, будто животное кто-то ударил.
— Морок… — прошептала я, и во мне появилась надежда выбраться из Нави. – Морок, милый, я здесь… Я здесь! Кичи-кичи-кичи…
Я только сейчас осознала, что будто забыла русские слова и зову своего кота по-польски, на родном языке. Уже не первый раз навь отбирает мою память. Но мне казалось очень важным удержать свои воспоминания… Будто если нить с реальностью оборвется – то я забуду и свое имя, и кто я есть. И Никиту. Стало страшно до одури. Я задыхалась от слез, продолжая звать кота и пытаясь удержать в памяти образ Морозова, без которого не представляла своей жизни...
— Кичи-кичи… Морок! Морок! Кичи-кичи…
Дрогнули плети тумана, и из зеленой дымной завесы вышел огромный лохматый кот с разорванным ухом. Хвост трубой, белое пятно на шее, обломанные усы и желтые янтарные глазища-блюдца. Морок сейчас был размером с волка, я в панике смотрела на него и не могла понять, как так вышло, что мой кот стал похож на чудовище? Но он приблизился и утробно мурлыкнул, ткнувшись в меня своей мордой, которая сейчас была размером с мою голову. Нет, ну кот у меня никогда не был маленьким, но то, что я сейчас вижу… Просто сказочный Баюн с острыми лезвиями когтей, не иначе.
Впрочем, как еще ему выглядеть в нави?
Он снова ткнулся – уже в мою ладонь — и указал куда-то в сторону, сверкнув золотом глаз. Я поняла, что Морок зовет меня.
— Как хорошо, что ты меня услышал!
— Я тебя всегда услышу, — раздался его низкий урчащий голос, и я вздрогнула. – А сейчас пора возвращаться, хозяйка, иначе быть беде.
Я почти год не слышала, чтоб Морок разговаривал.
— Пойдем домой, Морок, — устало выдохнула я, поднимаясь…
И проснулась в своей комнате, залитой янтарными лучами встающего солнца. Кот мирно спал на соседней подушке, и никаких старинных зеркал, конечно же, не было.
Но я сразу поняла, что этот сон не мог быть обычным. Морок меня хотел о чем-то предупредить.
ГЛАВА 1
— Напыщенный индюк! Как же он меня достал! – резко хлопнула дверью влетевшая в кабинет роскошная блондинка в вызывающем алом костюме с узкой юбкой и коротким пиджаком. Длинноногая, на высоченных шпильках, с ярким макияжем – словно не в офис детективного агентства явилась, а как минимум в театр.
Я вздрогнула, как от пистолетного выстрела. Кажется, наша Аллочка опять поссорилась с чернокнижником. Стефан Павловски работал с нами уже целый год с небольшими отлучками домой, но все так же не мог найти общего языка с дерзкой и самоуверенной Аллой. Они постоянно цапались, как кошка с собакой, недавно моя темпераментная подруга чуть не разбила о его голову пепельницу – хорошо, успел уклониться от снаряда. После того они не разговаривали, и мы с Ником уже радовались, что наступило затишье. Не тут-то было.
После гибели своего парня, Ивана, который когда-то был напарником Никиты в полиции, вздорный характер Аллы испоганился еще сильнее, хоть и до того был не сахар. Но я – как это ни удивительно – умудрилась с ней подружиться после наших приключений в нави. Мы тогда много всего пережили, и оказалось, что под маской стервозной девицы — верный друг, который не бросит в беде.
А ведь другие меня на ее месте могли и оставить – тогда никто не знал, в ком сидит скверна, и кто вытащит демонов из нави в реальный мир. А моими глазами навь смотрела из своего древнего леса, моими ушами слушала, и мое сердце помогало ей ощутить все вокруг. Жуткое было время… хуже разве что иное… то, которое я помнила весьма смутно – когда блуждала по гибельным моровым болотам после проклятого ритуала родноверов, на который привела меня бабушка, о чем после ей пришлось не раз пожалеть. Время — перед тем, как меня нашел Никита на туманной трассе, ведущей в никуда, в самое сердце Прорыва. В исчезнувшую деревню, откуда испарились все жители. Найденыш – называл меня Морозов в те дни, когда еще никто не знал, кто я и откуда. Так это прозвище и прижилось.
— Снова поцапались со Стефаном? – нахмурилась я. – Может, кофе? И что не поделили в этот раз?
— Разве что ты плеснешь мне туда коньяка, — буркнула Алла, нервно затягивая хвост на затылке. И проигнорировала вопрос о причине ссоры.
