В тот день Виктор отправился домой пешком. Правда, прогулка предстояла длительная, по окраине города, но ему хотелось побыть наедине и насладиться тишиной. В последнее время её не хватало ему, как утопающему глоток свежего воздуха. Он желал забыться и совершенно ни о чём серьёзном не думать.
От долгого сидения за учительским столом ноги, словно застоявшиеся кони, легко несли его по узким пригородным улочкам. Свежие запахи ранней весны и чириканье воробьев доставляли истинное наслаждение после спёртого воздуха классных комнат и шумных школьных перемен.
Мысли Виктора окунулись в далёкие воспоминания юных дней. Но по привычке, как по кругу, они снова вернулись к событиям прошедшего рабочего дня. Вспомнилось замечание директора школы Николая Фёдоровича. Тот нелестно высказался по поводу того, что Копылов Виктор Николаевич, как классный руководитель, до сих пор не закончил оформление праздничного стенда. Укололи и язвительные слова завуча. Ехидно улыбаясь, та напомнила провинившемуся педагогу, что за руководство ему платят надбавку. При этом пригрозила, что на следующий учебный год может пересмотреть кандидатуру Виктора Николаевича на место классного руководителя. Тогда он промолчал, но про себя со злостью подумал, что зарплаты, даже со всеми надбавками, всё равно не хватает для содержания семьи. «Но сейчас – не об этом!» – отбросил Виктор навязчивые мысли о работе.
Сзади послышался дробный стук женских каблуков: его обгоняла куда-то спешащая модно одетая девушка. Она окинула незнакомца оценивающим взглядом и, не убавляя шага, заспешила дальше. Перемещающиеся тугие половинки под чёрным коротким платьем невольно заворожили взгляд, а протянувшийся следом шлейф запаха дорогих духов ещё больше привлёк внимание. «Симпатичная девочка, – подумал Виктор, продолжая любоваться удаляющейся женской фигуркой, – и даже на меня успела зыркнуть», – с удовлетворением отметил он.
Дело в том, что наш герой представлял собою высокого молодого человека с хорошо развитой спортивной фигурой. Его тёмные слегка вьющиеся густые волосы, с короткой модной стрижкой, хорошо гармонировали с немного загоревшим цветом кожи чистого и слегка удлинённого красивого лица. Особенно выделялись глаза. Будучи голубыми, они удивительно и неожиданно сочетались с мужественными чертами: прямым носом, твердыми складками губ и немного выдающимся вперёд подбородком.
На первый взгляд, улыбающееся лицо Виктора производило впечатление, что перед вами большой ребенок. Но стоило ему стать серьёзным или озабоченным, его глаза превращались в синеватую сталь. Это был уже не ребенок, а зрелый мужчина с добрым, но волевым лицом.
«Красавчик» называла его иногда жена Ирина, вкладывая в это слово различный смысл в зависимости от обстоятельств. Она очень любила мужа и ревновала его к каждому фонарному столбу, хотя сама выглядела не хуже. Набросив макияж, распустив тяжёлые чёрные волосы и со вкусом одевшись, Ирина становилась даже очень привлекательной.
Вместе они составляли прекрасную пару. А когда шли по улице или расхаживали по фойе концертного зала или театра на них засматривались как мужчины, так и молодые женщины. Однако Ирину мало волновали назойливые взгляды мужчин. Наоборот, она еще крепче обхватывала руку Виктора и прижималась к нему, стараясь показать заглядевшемуся «нахалу», что его выстрелы «амурными стрелами» не достигнут желаемой цели.
Зато зорко следила за своими соперницами. Некоторые из них не стеснялись осматривать Виктора с головы до ног, не обращая никакого внимания на присутствующую Ирину. Тогда она толкала мужа в бок и тихо бормотала: «Вот ещё одна уставилась».
Но не дай бог, Виктору оглянуться, что бы узнать, о ком идёт речь. Ирина начинала страшно нервничать, тянула мужа подальше и могла прилюдно устроить скандал. В таких случаях он старался успокоить её и говорил, что всё это ей только показалось. Если не помогало, отвлекал предложением сделать какую-нибудь покупку в магазине или, на крайний случай, предлагал купить мороженое, которое жена обожала.
Сама Ирина работала воспитателем в детском садике, а точнее – музыкальным работником. Туда же были определены и дети – Маша и Игорек. Так было очень удобно, но зарплаты Ирины хватало только на то, чтобы оплатить коммунальные счета и приобрести детскую одежду. Оставалась надежда на мужа, но и с его небольшим заработком они еле сводили концы с концами.
Наконец, ноги Виктора устали. Заметив скамейку в небольшом скверике, он присел на неё, достал сигарету и чиркнул зажигалкой. Затем откинулся назад, глубоко затянулся, выпустил в ясное небо клубящийся дым.
Погода была отличная! Солнце уже пригревало лицо, но весенний ветерок бодрил, поднимал настроение и успокаивал. Вот она – Тишина! Как вечный покой, как сладкий сон уставшего младенца. Виктор закрыл глаза и впал в так желаемое им забытьё.
Его покой был нарушен стуком брошенного на скамью нетвердого, но тяжеловатого предмета. Следом послышалось, как кто-то плюхнулся рядом на скамейку. Он приоткрыл глаза. Это была девочка-подросток лет пятнадцати. Она смотрела прямо на него, но Виктор притворился спящим. Вскоре он услышал:
– У вас не найдется, чем закурить сигарету?
Почти не оборачиваясь, Виктор протянул зажигалку, и незнакомка придвинулась ближе. При этом она потянула за собой школьный ранец, брошенный на скамейку. Школьница неумело закурила, покрутила в руке дорогую зажигалку, подаренную Виктору женой на день рождения, и вернула хозяину.
– Спасибо!
Он кивнул головой и снова закрыл глаза
Примерно с минуту они сидели молча, но дремота прошла.
– Отдыхаем? – попыталась завязать разговор ученица.
Виктор промолчал: он ещё надеялся насладиться приятным одиночеством.
– Весна! – не унималась она.
Пришлось повернуться.
– Ты из какой школы? – строго спросил Виктор.
– Из двадцать шестой. А что?
– Это – недалеко от моей. У вас директор Зинаида Фёдоровна?
– Да, – растерянно подтвердила школьница. – А ты откуда знаешь?
– Во-первых, не «ты», а «вы». Во-вторых, в твоём возрасте ещё рано курить. И, в-третьих, некрасиво приставать к посторонним мужчинам, тем более, к педагогу соседней школы. Шла бы ты лучше домой и учила уроки, – со снисходительной улыбкой закончил Виктор нравоучение.
Девочка подскочила и выбросила недокуренную сигарету. Затем небрежно забросила ранец за плечо, тихо пробормотала: «Тоже профессор нашелся…», – и, не глядя на «вредного педагога», не оборачиваясь, пошла прочь.
