По замыслу автора, миссия героев романа основывается на том, чтобы подойти как можно ближе к пониманию фундаментальных оснований их собственного бытия – действий и ценностей. Это нелегкая задача – отыскать в огромном многообразии поддельных жизненных смыслов тот единственный, истинный.
Главные герои, решившись на опасное покорение Белухи, сами того не подозревая, подходят очень близко к пониманию своей экзистенции, смысла своего существования в этом мире.
Неизменно оставаясь в собственной замкнутой системе жизненных координат, каждому из них, в конце концов, приходится выйти за эти рамки – а порой и сломать их – перед лицом объективной реальности, которая существует независимо от них.
Важно заметить, что перед восхождением все действующие лица имели четкую убежденность в собственной правоте относительно жизненной установки. И только суровые условия восхождения, словно срывая завесу, показывают, насколько каждый их них оказался прав в своем личностном выборе.
Доктор философских наук,
Профессор кафедры медиакоммуникационных
технологий СПбГИКиТ,
Виктория Владимировна Канафьева
Шаг, еще шаг, потом еще… Миллионы шагов позади. Болезненных, медлительных и тягучих. Дорога к вершине. К вершине смерти. И обратно. Пик горы. Самой высокой горы. Вот она – цель! Где-то там… Теперь засыпанная снегом тропа гнала нас прочь от свирепого гребня. Пора возвращаться домой.
Перед глазами – белое небытие. Туман, снег, ледяной дождь – все смешалось. Невозможно ничего разглядеть, даже собственную руку! Замерзшие упрямые пальцы с трудом подчиняются жестким командам. Они не виноваты – кровь медленно затвердевает, жидкость превращается в лед. Тело умирает. Постепенно, неумолимо, страшно.
Слишком большая высота. Разряженный воздух вытекает из легких, не утешая кислородом. Горло саднит от желания пить. Дикое обезвоживание. В голове – плотная дымка. Мозг уже отказался принимать решения. Лишь где-то на задворках сознания еще тлеет единственная и самая важная мысль: нужно идти вперед. И тело покоряется спасительной мысли. Не отступать, не сворачивать, ни шагу в сторону – только вверх по веревке, тающей в молоке бурана.
Кто-то до меня всадил резной гвоздь ледобура и протянул эластичный канат веревочных перил. Отцепляешь карабин самостраховки и быстро вгрызаешься в шнур по другую сторону проушины ледобура. Если успел это сделать до того, как сдует порывом скоростью более восьмидесяти километров в час, то считай себя везунчиком до следующего звена альпинисткой станции, до следующего «гвоздя».
Кто-то присматривает за тобой, ты присматриваешь за впередиидущим. Вы в одной связке. Оступишься – и подвергнешь опасности всю команду. Двенадцать сирых, далеких, обездоленных вдов проклянут и оплачут тело тринадцатого поскользнувшегося. Дети канувших в буре родителей не принесут цветы на могилу. Слезы ручьев и завывание ветра упокоят души нежданных гостей. Горный хребет станет их братской могилой. На высоте семь тысяч четыреста метров.
Шаг, еще шаг, потом еще один.
Альпинистские кошки царапают стену из голого льда, выбрасывая наверх моё измученное тело.
Мы отклонились от привычного маршрута. Нужно обойти перевал. Сейчас там дичатся свирепые ветры. Буран не унимается, следует срочно спускаться в базовый лагерь. Почти не осталось кислорода – последний баллон на исходе.
Снежная крупа атакует глаза. Кожа лица одеревенела. Если успеть вовремя вернуться, можно отделаться обморожением верхних слоев тканей тела. Через несколько месяцев ороговевшая кожа исчезнет, еще через год пройдут синюшные пятна. Двадцать семь лет – вся жизнь впереди. Шрамы заживут, только бы вернуться живым.
Как же так получилось, что несколькими часами ранее едва не лишившись надежды выбраться из зоны смерти, теперь мы висим здесь над пропастью среди небоскребов недружелюбного льда?
В очередной раз покоряешь вершину, но она унижает сильней.
Шевелю пальцами, сжимающими ручку ледоруба, точно руку самого преданного из друзей. Тело восстало против меня. Легкие заполняются жидкостью, пальцы на ногах онемели, суставы ноют от перегрузок. Дыхание сбилось, сердце еле подергивается в груди. Зрачки окончательно заволокло пеленой – то ли туман, то ли слепота. В ушах – вой замогильного хора погибших альпинистов, не сумевших отыскать среди заснеженных каменных откосов собственный гроб.
Видения, фобии, чувство скорой смерти – первые симптомы кислородного голодания. Стоит поторопиться. Если продолжать в том же духе, жди отек мозга. И да прибудет с этим несчастным вечный покой!
Вершина – для самых стойких телом и духом. Для лучших! Не для всех.
Кто меня, сахарного, заставляет раз за разом подниматься к вершине? Никто не просил, но иначе – нельзя. Вот она, жизнь! На грани смерти!
А, может, к черту эти предрассудки?! Зациклился на горе, а что ждет меня дома? Набитая снаряжением квартира? Скалодром? Мечты о новой горе? Может, пора остановиться? Стать человеком, остепениться. Найти нормальную работу, начать свое дело, разжечь семейный очаг. К черту горы!!!
Э, не-е-ет! Сердце ёкнуло при мысли отказаться от восхождений!
– Сры-ы-ы-ыв!!! – эхом раздалось далеко под ногами.
Еще одна группа увязалась за нами? Голос кажется далеким, потусторонним.
Неожиданно в уши брызгает лязгающий звук удара карабина о металл винта ледобура. Веревка натягивается тетивой, и гравитация дергает вниз безвольное тело. Крепкий самостраховочный узел прусика впивается в основной альпинистский трос и удерживает-таки от рокового падения. Плечо больно врезается в холодную вертикаль стены, но, кажется, ткани и кости не пострадали.
Фу, пронесло!
Отовсюду слышатся крики.
В непроницаемом густом облаке легко забыть, что я не один.
От усталости нередко забываешь, что вообще существуешь, что когда-то спокойно дышал, пил литрами воду и отсыпался в тепле. Здесь, у вершины, образ простой человеческой жизни скорее похож на видение, на призрак, мечту. Лед поселяется у тебя в голове, а изморозь – в мыслях.
Все происходит как-то неспешно, словно в космосе или в замедленной сьемке. Или… так это видит затравленный мозг?
О, боже! Один из тех, кто шел следом, сорвался. В тумане невозможно оценить ситуацию. Сколько человек остается внизу? И все они все еще живы лишь благодаря усам самостраховки.
Пять человек сверху, значит семь – в опасности. На данный момент веревка держится из настырности ледоруба над моей головой. Но что будет, если железо выскочит из промерзшей стены?
Черт! Оставшиеся промежуточные точки крепления не выдержат тринадцать человек! Одна за другой, словно маленькие пуговички в блузке на слишком полной дамской груди, они выстегнутся из кромки льда и обрушат перила. Тринадцать тел рухнут в глубокое дно ущелья и останутся здесь навсегда.
