Уголовная ответственность за кражу предусмотрена ст. 158 УК РФ. Кража относится к числу преступлений против собственности, и в удельном весе от общего числа всех зарегистрированных преступлений, совершаемых на территории РФ, она занимает постоянно первое место. Об этом свидетельствуют следующие данные: 2001 г. – 42,9; 2002 г. – 36,7; 2003 г. – 41,7; 2004 г. – 44,1; 2005 г. – 44, 4[1].
Еще более показательными представляются цифры в перерасчете количества совершаемых краж на 100 тыс. населения. Для сравнения взяты выборочно показатели 1987 г., 1992 г. и далее, начиная с 1996 г., т. е. с момента принятия и вступления в силу действующего Уголовного кодекса, и до 2005 г.
В 1987 г. эта цифра составляла 251,1; 1992 г. – 1110,2, рекорд, не превзойденный и по настоящее время максимум. Начиная с 1996 г., показатели колеблются, но, тем не менее, свидетельствуют о чрезвычайной распространенности краж; 1996 г. – 218; 1997 г. -713,3; 1998 г. – 779,2; 1999 г. – 906,2; 2000 г. – 900,0; 2001 г. – 879,2; 2002 г. – 643,6; 2003 г. – 804,2; 2004 г. – 892,3; 2005 г. – 1106,2[2].
Если данные привести в абсолютных цифрах, то, например, в 1997 г. по ст. 158 УК РФ было осуждено 465 090 человек, а в 2001 г. – 540 828 человек[3].
Разумеется, приведенные цифры нельзя рассматривать в качестве абсолютных и точных, поскольку на них влияют и ужесточение регистрационной политики, и изменения уголовного законодательства, непосредственно касающегося ответственности за кражу. В значительной степени на эти показатели влияет и высокий уровень латентности краж. Так, карманные кражи, как показывает практика, регистрируются обычно лишь тогда, когда виновное лицо оказывается схвачено с поличным на месте совершения преступления. В остальных случаях граждане практически перестали обращаться с заявлениями в органы МВД о совершении карманных краж. Аналогичная картина наблюдается и с кражами мобильных телефонов, получившими такое же распространение, как и карманные кражи.
Помимо распространенности следует обратить внимание на такую черту кражи, как ее многовековой путь развития и существования. Она вошла в историю человеческого сознания задолго до возникновения права и нашла отражение в нем не только в виде христианской заповеди «Не укради», но была известна еще и греческой мифологии: Гермес был не только богом торговли, но и покровителем воров; бог любви и красоты Аполлон не гнушался кражами овец у пастухов, которых он усыплял своей игрой на лире. В этих мифах отразилось представление древних греков о богах как о тех же существах, что и люди, с присущими им людскими пороками, и отличающихся от людей только лишь бессмертием.
Кража как самостоятельный состав была известна и древнему праву. Так, в Кодексе законов царя Хамураппи, состоявшем из 282 статей, статьи 6, 8 и 14 были посвящены кражам, и небольшие порядковые номера статей, им посвященных, свидетельствуют о признании их в качестве опаснейших преступлений, за которые следовала смертная казнь в ее квалифицированном, наиболее жестоком виде – закапывание вора живым в землю. Следует отметить, что, помимо кражи, в качестве самостоятельного преступления рассматривалось ограбление.
По римскому праву кража не признавалась преступлением, а рассматривалась в качестве института гражданского права, исходя из ее имущественного характера, но только в том случае, если вор убежит: тогда в суде возбуждался иск и вор должен был заплатить штраф владельцу вещи и возвратить вещь.
Если же вор с поличным был застигнут на месте совершения кражи, то он подлежал уголовной ответственности, однако не за совершенную кражу, а за нарушение общественного порядка, и наказание назначалось в зависимости от времени совершения кражи – днем или ночью, и от социального положения лица – раб или свободный, раб, совершивший кражу, подлежал смертной казни при всех обстоятельствах.
В историю русского права кража вошла уже в ХП в., и Русской Правде она известна как татьба. Присутствовала она как преступление во всех известных впоследствии источниках русского права: в Псковской судной грамоте, в Судебниках 1497 и 1550 гг., Соборном Уложении 1649 г., в Воинских Артикулах Петра I, в качестве одного из видов имущественного преступления была предусмотрена в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1846 и 1885 гг.
В период существования советского уголовного права (1922–1994) ответственность за кражу разделялась на кражу социалистической и личной собственности с повышенной ответственностью за первую. По Федеральному закону от 1 июля 1994 г. кража социалистической собственности и кража личного имущества граждан были объединены в один состав как кража чужого имущества независимо от формы собственности. Эти положения были восприняты и УК РФ 1996 г.[4]
Отмеченные выше обстоятельства, характеризующие кражу, а именно ее распространенность и существование во все времена развития человеческой цивилизации, порождают у правоохранительных органов иллюзию, что как состав преступления кража хорошо известна, проста с точки зрения анализа и ее квалификация серьезных затруднений не вызывает. К краже не относятся как к сложному составу преступления. Несерьезное отношение к краже в правоприменительной практике приводит к случаям поверхностного рассмотрения обстоятельств совершения кражи, неправильного толкования элементов состава кражи.
Судебно-следственная практика полна многочисленными случаями совершения при квалификации кражи серьезных ошибок, влекущих за собой либо прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления, либо переквалификацию на иной, менее тяжкий состав преступления, либо переквалификацию с грабежа и разбоя на кражу. Еще больше ошибок допускается при квалификации кражи при наличии квалифицирующих признаков.
Причем ежегодные обзоры судебной практики Верховного Суда РФ свидетельствуют о том, что одни и те же ошибки повторяются из года в год. Это отграничение уголовно наказуемой кражи от административно наказуемой, непризнание кражи как одной из форм хищения, которой присущи все признаки хищения, и т. д.
Вместе с тем при квалификации кражи возникают и сложные проблемы, неадекватно решаемые судами, в том числе и Верховным Судом РФ, например, при квалификации кражи, совершаемой по предварительному сговору группой лиц. Особого внимания заслуживают вопросы отграничения кражи от смежных составов и вопросы квалификации ее по совокупности с иными преступлениями.
При изучении кражи ее можно рассматривать в качестве базового состава в уголовном праве, ибо при ее анализе поднимаются практически все теоретические вопросы общего учения о составе преступления: о моменте окончания преступления, о соучастии в преступлении, о квалифицирующих признаках.
