Крепость Трифельс
Филипп Свирепый фон Эрфенштайн – рыцарь и наместник крепости
Агнес фон Эрфенштайн – его дочь
Мартин фон Хайдельсхайм – казначей
Маргарета – камеристка
Матис – сын кузнеца
Ганс Виленбах – замковый кузнец
Марта Виленбах – его жена
Мари Виленбах – их маленькая дочь
Хедвиг – кухарка
Ульрих Райхарт – орудийный мастер
Стражники Гюнтер, Эберхарт и Себастьян
Радольф – конюший
Отец Тристан – замковый священник
Анвайлер
Бернвард Гесслер – наместник Анвайлера
Эльзбет Рехштайнер – знахарка
Дитхельм Зеебах – хозяин трактира «У зеленого древа»
Непомук Кистлер – кожевник
Мартин Лебрехт – канатчик
Петер Маркшильд – ткач
Конрад Шперлин – аптекарь
Йоханнес Лебнер – городской священник
Пастух-Йокель – предводитель местного крестьянского отряда
Замок Шарфенберг
Граф Фридрих фон Лёвенштайн-Шарфенек – владелец замка Шарфенберг
Людвиг фон Лёвенштайн-Шарфенек – его отец
Мельхиор фон Таннинген – бард
Прочие
Рупрехт фон Лоинген – герцогский управляющий замка Нойкастелль
Ганс фон Вертинген – рыцарь-разбойник из Рамбурга
Вейганд Хандт – настоятель монастыря Ойссерталь
Барнабас – торговец девушками
Самуэль, Марек, Сопляк – артисты и головорезы
Матушка Барбара – маркитантка и целительница
Агата – дочь трактирщика и пленница Барнабаса
Каспар – агент с неизвестной миссией
Исторические фигуры
Карл V – император Священной Римской империи германской нации
Меркурино Арборио ди Гаттинара – эрцканцлер Карла V
Франциск I – король Франции
Королева Клод – супруга Франциска I
Трухзес Георг фон Вальдбург-Цайль – главнокомандующий Швабской армии
Гёц фон Берлихинген – рыцарь-разбойник, предводитель Оденвальдского отряда
Флориан Гейер – рыцарь и главарь «Черного отряда»
Дворец Вальядолида,
3 марта 1525 года от Рождества Христова, поздней ночью
Целый мир был сосредоточен в руках императора, но счастья ему это не принесло.
Длинные, с ухоженными ногтями пальцы коснулись полированной поверхности глобуса, на котором значились все земли, перешедшие под власть Карла V несколько лет назад. Пальцы скользили от Фландрии до Палермо, от бушующего Гибралтара до Вены на Дунае, от Любека у Северного моря до земель, называемых с недавних пор Америкой, откуда в Европу вереницами пузатых галер текло золото. Над империей Карла V никогда не заходило солнце.
Но теперь над этой империей нависла опасность.
Карл прищурил глаза и попытался отыскать на деревянном шаре крохотное местечко, размером не больше мушиного пятнышка. Глобус изготовили лучшие картографы современности, и обошелся он не в одну тысячу гульденов, – но поиски Карла успехом не увенчались. Император вздохнул и с силой крутанул шар. В полированной поверхности он увидел свое отражение. Каких-то пару дней назад Карлу исполнилось двадцать четыре года. Он был довольно худым, даже тощим, а его необычайная бледность особо ценилась среди дворян. Нижняя челюсть немного выдавалась вперед, что придавало ему несколько упрямый облик; глаза чуть выступали, как и у всех представителей его рода. Глобус все вращался, а император уже вернулся к разложенным на столе письмам.
В особенности к одному из них.
Всего несколько нацарапанных строк, но они способны повернуть время вспять. Внизу торопливой рукой был начертан рисунок – портрет бородатого человека. Засохшие капли крови по краю листка указывали на то, что письмо это досталось императору не по доброй воле владельца.
В дверь тихонько постучали, и Карл поднял взгляд. Одна из двух створок едва слышно приоткрылась, и в кабинет вошел маркиз Меркурино Арборио ди Гаттинара, эрцканцлер императора. В черной мантии и черном берете, он неизменно походил на воплощенного демона.
Немало людей при испанском дворе утверждали, что он таковым и являлся.
Гаттинара низко поклонился, хотя Карл знал, что такая покорность являла собой простой ритуал. Канцлеру было под шестьдесят, и на других должностях он успел послужить и отцу Карла, Филиппу, и деду Максимилиану. Последний скончался пять лет назад, и с тех пор Карл правил громаднейшей империей со времен своего тезки, Карла Великого.
– Ваше императорское величество, – произнес Гаттинара, не поднимая головы. – Хотели меня видеть?
– Вы сами знаете, почему я вызвал вас в столь поздний час, – ответил молодой император и поднял забрызганное кровью письмо: – Как такое могло произойти?
Только теперь канцлер поднял глаза, серые и холодные.
– Мы схватили его недалеко от французской границы. Он, к сожалению, был уже не жилец, и мы не смогли допросить его подробнее.
– Я не об этом. Я хочу знать, как он раздобыл эти сведения.
Канцлер пожал плечами.
– Французские агенты, они как крысы. Скроются в какой-нибудь дыре – и снова объявятся, уже в другом месте. Вероятно, случилась утечка из архивов. – Гаттинара улыбнулся. – Но спешу успокоить ваше величество, мы уже приступили к допросу возможных подозреваемых. Я лично ими руковожу, чтобы… извлечь максимальную пользу.
Карл вздрогнул. Он терпеть не мог, когда эрцканцлер разыгрывал из себя инквизитора. Но в одном ему следовало отдать должное: он подходил к делу основательно. И во время выборов императора после смерти Максимилиана канцлер позаботился о том, чтобы деньги Фуггеров[1] растеклись в нужных направлениях. В итоге германские курфюрсты выбрали властителем немецких земель не злейшего из его конкурентов, французского короля Франциска, а его, Карла.
– А если этот человек не единственный? – не унимался молодой император. – Письмо ведь могли переписать. И отправить сразу нескольких гонцов.
– Такую возможность исключать нельзя. Поэтому я бы счел необходимым закончить то, что уже начал ваш дед. Во благо империи, – добавил Гаттинара и снова поклонился.
– Во благо империи, – пробормотал Карл и после наконец кивнул. – Делайте, что до́лжно, Гаттинара. Я всецело полагаюсь на вас.
Эрцканцлер в последний раз низко поклонился и, словно толстый черный паук, отступил к выходу. Двери затворились, и император снова остался в одиночестве.
Он постоял некоторое время в раздумьях. Затем снова подошел к глобусу и поискал то крошечное местечко, откуда империи угрожала опасность.
Но не обнаружил ничего, кроме плотной штриховки, обозначающей густые леса.
