Виктор стучит в металлическую дверь – так сильно, наотмашь, что начинают болеть кулаки. Никто не открывает.
Он вновь окидывает взглядом маленькую комнату без окон: голые стены, аккуратно заправленная кровать, стол со стулом по центру, в углу – два желтых пластиковых контейнера.
Похоже на тюремную камеру.
Но за что его сюда бросили? И кем были те люди, которые его схватили?
– Откройте! – нервно кричит Виктор, продолжая долбить кулаками в дверь. – Немедленно откройте!
Из динамика над дверью доносится мужской голос – холодный и требовательный:
– Виктор, пожалуйста, успокойтесь.
– Я успокоюсь, когда меня выпустят из этой камеры!
– К сожалению, мы не можем этого сделать, – отвечает голос. – Вернитесь за стол. Там установлен микрофон, вас будет лучше слышно.
Немного помедлив, Виктор нехотя выполняет просьбу: отодвигает стул (металлические ножки скрипят по плиткам на полу), садится за стол. Он кладет ладони перед собой, ощущая стальную поверхность столешницы.
Холод от рук передается всему телу, и Виктор передергивается от дрожи.
А может, его трясет от страха?
На столе стоят пластиковая бутылка с водой, стакан и микрофон. Виктор наклоняется к нему чуть ближе. Произносит, стараясь сохранять самообладание:
– Вы что, меня записываете?
– Да, это нужно для протокола, – раздается из динамика голос наблюдателя. – Мы регистрируем все, что вы делаете и говорите. Виктор, пожалуйста, успокойтесь. Выпейте воды.
– Спасибо, не хочу, – Виктор язвительно ухмыляется.
– Беседа будет долгой. Нам нужно задать много вопросов.
– Кто вы?
Динамик молчит, но спустя несколько секунд наблюдатель все-таки отвечает:
– Врачи. Эпидемиологи.
– Что?! – Виктор чуть не подскакивает на стуле от удивления. – С каких это пор врачи похищают людей средь бела дня? – Гнев и раздражение кипят в голосе Виктора. – Вы схватили меня на улице, когда я выходил с работы! Ничего не объяснили, запихнули в фургон, а потом в эту камеру без окон! С запертой дверью! На каком основании вы меня задержали?!
– Виктор, я сожалею, что мои коллеги причинили вам дискомфорт, но другого выхода не было: приходится действовать быстро. Мы не можем тратить время на уговоры.
Виктор напрягается: ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, спина деревенеет.
– Почему вам приходится действовать быстро?
Наблюдатель отвечает после короткой заминки:
– Мы должны как можно скорее изолировать всех контактных лиц. Опыт предыдущих пандемий показал, насколько это важно.
Виктор проглатывает вязкий ком в горле прежде, чем произнести в изумлении:
– Вы о чем вообще говорите?!
Бесстрастный голос наблюдателя словно окатывает холодом из динамика:
– Существует высокая вероятность, что вы можете быть переносчиком новой, ранее неизвестной инфекции.
– Вы серьезно?! – Виктор чувствует, как шумит кровь в ушах. – Вам что, «короны» было мало?!
Голос наблюдателя впервые за время разговора звучит напряженно:
– Боюсь, что в этот раз речь идет о чем-то более серьезном, чем коронавирус или другие известные науке патогены.
Все, с него хватит этого бреда!
Виктор в ярости ударяет кулаком по столу.
– Да вы там с ума сошли, что ли? – кричит он. – Я прекрасно себя чувствую!
– После того, как я побеседую с вами и соберу анамнез, врачи осмотрят вас и возьмут анализы. – Наблюдатель делает небольшую паузу, будто аккуратно подбирая слова, а затем продолжает: – Но вначале следует убедиться, что вы не представляете для них явной опасности.
Виктор фыркает от возмущения:
– Да вы сами больные – на голову! Неужели не видно: я в полном порядке! Здоров, как бык! У меня ничего не болит!
Он встает из-за стола, ходит по камере – от стены до стены, всего лишь четыре шага, туда и обратно, туда и обратно.
– Да здесь даже туалета нет! – взрывается Виктор. – Только кровать!
– Вам придется совершать мочеиспускание и дефекацию в специальные контейнеры, они стоят в углу. Мы заберем на исследование все ваши биоматериалы.
Виктор смотрит на желтые контейнеры. Только сейчас он замечает на них черные переплетенные полукруги – символ биологической опасности.
Виктор нервно усмехается:
– Можете подавиться моим дерьмом! Я вам такую кучу наваляю, что вы еще пожалеете!
– Виктор, давайте без грубостей, – спокойно просит наблюдатель. – Пожалуйста, вернитесь за стол. Вас плохо слышно.
Мотнув головой в бессильной ярости, Виктор садится за стол. Сжимает кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Хочется раздолбать к чертям собачьим проклятый микрофон. Да еще этот шум в ушах…
– Так лучше. – Голос наблюдателя звучит нарочито спокойно, будто ему приходится разговаривать с буйнопомешанным. – Чем быстрее вы ответите на вопросы, тем больше шансов, что нам удастся во всем разобраться и, возможно, помочь вам.
– Возможно?! – Виктор чуть не давится слюной.
Наблюдатель отвечает таким серьезным тоном, что Виктор окончательно понимает: нет, он не шутит. И это точно не розыгрыш или какое-то недоразумение.
– Я не буду вас обнадеживать. Ситуация крайне опасная и быстро выходит из-под контроля. Скорее всего, ваша жизнь тоже в опасности. Но ответы, которые вы дадите, могут вас спасти.
Виктор берет пластиковую бутылку со стола, наливает воду в стакан, выпивает. Прохладная жидкость смачивает пересохшее горло, но голос, которым Виктор произносит свой вопрос, все равно звучит слишком хрипло:
– Что, черт возьми, происходит? – Теперь он не на шутку взволнован, да что уж там – напуган. – Перед выходом с работы я читал новости – там не было ничего про новую эпидемию!
– Мы контролируем информацию, чтобы сдержать панику.
– Вот поэтому вы забрали мой телефон? Боитесь, что люди узнают про инфекцию?. – Несмотря на страх, Виктор все еще способен язвить, и осознание этого факта радует его на долю секунду – прежде, чем вновь возвращается страх.
Страх усиливается, когда в ответ из динамика доносится голос с едва заметными нотками растерянности, как будто наблюдатель сам сомневается в своих словах:
– По правде говоря, мы не совсем уверены, что это инфекция.
– То есть? Вы сами только что говорили, что столкнулись с какой-то заразой!
– Науке не известен ни один вирус или бактерия, которые могли бы поражать людей с такой скоростью. Поэтому мы также не исключаем, что этот патоген может оказаться новым видом биологического или химического оружия.
