Земля вспучилась. Разверзлась воронка, похожая на огромную кротовину… но высунулся из нее совсем не крот. Из нее высунулись четыре громадных пилообразных бивня, за которыми последовал и их владелец – могучий индрик Трантарикуририн.
– Мы в Яминии, кобольд Фырдуз, – произнес он, крутя жуткой головищей на гибкой, почти резиновой шее. – Страна бородатых двуногих. Это ли место, куда ты хотел попасть?
– То самое. Спасибо тебе, – от души поблагодарил Фырдуз.
– Не за что, не за что. Тебе спасибо. Но дальше ты уж сам, дальше тебе быстрей самому будет.
Кобольд и не спорил. Индрик идет сквозь каменную толщу с удивительной, прямо волшебной скоростью, но это все же каменная толща. Его скорость еле-еле достигает скорости обычного пешехода.
Вот когда земля более-менее мягкая – тут да. В такой индрик плывет почти как рыба в воде. Но Яминия окружена камнем и стоит на камне.
Последний день пути индрик и кобольд вообще еле продирались через эту твердь.
– Удачи тебе на твоем пути, куда бы он тебя ни привел, – напоследок пожелал Трантарикуририн. – А я пойду обратно в глубины.
– И тебе удачи, мой друг, – обнял кошмарную морду Фырдуз. – Может, когда-нибудь еще встретимся.
– Можем встретиться, если хочешь. Можем встретиться. Я не собираюсь пока уходить из этих мест. Я чувствую, что где-то не очень далеко ходит другой индрик. Возможно, это красивая женщина – и, возможно, я придусь ей по нраву. Я хочу в это верить, кобольд Фырдуз.
– И я хочу в это верить, мой друг. Пусть ты встретишь свою суженую.
– Непременно встречу. Однажды непременно встречу. Если не в этот раз, то в следующий. Ну а пока я буду здесь, ты сможешь позвать меня, если вдруг захочешь.
– Правда? А как?
– У цвергов есть такие большие штуки… которые делают громкий звук… очень громкий…
– Била?.. Колокола?.. Гонги?..
– Не помню название. Очень громкий звук. Такой громкий, что он отзывается в камне и у меня в голове дрожат тонкие косточки. Если захочешь позвать меня – сделай этот громкий звук один раз, потом три, а потом два. Тогда я пойму, что ты хочешь меня видеть, и приду.
Фырдуз подумал, что ему вряд ли будет просто воспользоваться большим цвергским гонгом, или колоколом, или чем-то там, но обещал Трантарикуририну, что сделает это.
Индрик ушел обратно в землю, а кобольд побрел к бездонной пропасти, за которой раскинулась столица цвергов – Хасма.
О, как расширились глаза Фырдуза, когда он увидел этот город! А он-то считал Суркур огромным! Ему-то казалось, что двадцать пять тысяч индивидов в одном месте – это невероятно много!
Он здорово ошибался.
В городе Хасма обитало сто двадцать тысяч цвергов. Сто двадцать тысяч бородатых здоровяков. Страшно представить, сколько сил и труда понадобилось, чтобы выстроить эту громаду.
Тысячи зданий. Великолепных чертогов, склеенных в единый ансамбль, симфонию камня и металла. Хасма выросла в громадной полости, большая часть которой обрывалась пропастью. Она словно стояла на колоссальной ступеньке, уступе в скале. И не столько стояла, сколько была частью этого самого уступа – вырезанная из гранитной толщи, высверленная бессчетными ходами.
Большинство городов Внизу строится подобным образом.
Через пропасть вел один-единственный мост. Идя по нему, Фырдуз старался не смотреть вниз – дна у пропасти как будто и не было. Бесконечная черная пустота. Словно опять оказался Наверху и смотришь в ночное небо. На миг Фырдузу даже показалось, что он снова видит те узоры из искр… звезды.
Верхние называют их звездами.
Конечно, бояться не стоило. Мост в свою столицу цверги положили славный. Ажурный и легкий, кажущийся опасно хрупким, он был, однако ж, волшебно прочен. Такие важные сооружения Нижние строят с приложением субтермагии – подземного колдовства. Крепкие, добрые чары были здесь в каждой балке, каждой диафрагме. Быков мост не имел – вряд ли вообще возможно дотянуться до низов этой бездны, – но и устоев хватало, чтобы надежно его держать.
Сами цверги ходили по мосту без малейшего страха. Брели туда и сюда пешком, возили пустые и груженые тачки, ездили на самоходных колясках и гужевых конструктах. На кобольда посматривали с живым любопытством – видно, в Хасме сородичей Фырдуза небогато.
Цвергская стража тоже сразу им заинтересовалась. Скрестив мифриловые протазаны, похожие как близнецы бородачи рявкнули:
– Друг или враг?!
– Друг, друг! – поспешил заверить Фырдуз.
– Хорошо, коли так, – степенно кивнул цверг справа. – Мы здесь поставлены, дабы кидать врагов сразу к центру Парифата.
– Я не враг, Пещерник мне свидетель!
– Что не враг – верим, пожалуй, – согласился цверг слева. – Мелок слишком для врага. Но и что друг – на лице не написано. Как нам узнать, что ты в самом деле друг Яминии?!
– Я очень люблю Яминию и яминцев! – заявил Фырдуз. – Так люблю, что делаю подарки каждому цвергу, с которым познакомился! Вот, примите от чистого сердца, друзья!
Кобольд протянул стражам по тяжелой золотой монете из подобранных в драконьей пещере. Цверги внимательно посмотрели на них и переглянулись.
– Как считаешь, Скильдкхатмерг? – спросил правый. – Друг ли Яминии этот кобольд?
– Лично со мной он уже подружился, – ответил левый, беря монету. – А если он друг мне – наверное, он друг и Яминии.
– Логично, – согласился правый, тоже беря монету. – Проходи, друг Яминии.
Рассыпавшись в благодарностях, кобольд прошел. Спросил еще у стражников, как добраться до дворца короля, и те велели просто идти по самой большой улице, никуда не сворачивая.
Внутри Хасма впечатляла даже сильнее, чем снаружи. Потолок не так высоко, как в Суркуре, зато через каждую сотню шагов солнцешары. Здесь их гораздо больше, чем в родном Кобольдаланде. Там их используют только в оранжереях и подземных садах, а здесь… кажется, здесь их вешают просто так, для освещения.
Неужели цверги настолько плохо видят?
Еще повсюду были конструкты. Уж кто-кто, а цверги Яминии знают в них толк. Эти искусственные существа исполняли в Хасме черную работу – трудились там, где живые не могут или не хотят. Иногда попадались двуногие, похожие на ходячие статуи, но чаще – многоногие и летучие, приспособленные только для чего-то своего. Мелкие конструкты подметали улицы, чистили стены, разносили почту, ловили крыс. Крупные – рыли землю, таскали тяжелые грузы, возили цвергов.
Как Фырдуз и надеялся, в столице нашелся храм Гушима. Как и положено, располагался он ниже мостовой, не имел окон, освещался предельно скупо и не был ничем украшен. Жадному Богу не милы пустые украшательства – ценности нужно не выпячивать, а хранить в надежно запертых сундуках. А еще лучше – пускать в дело, заставлять деньги приносить новые деньги.
Как Фырдуз и обещал себе, он принес жертву за своего друга индрика. Попросил Владыку Щедрости помочь ему найти жену и породить множество маленьких индричат. Пусть станет в недрах побольше этих добрых зверей.
