Угораздило ж родиться
среди полного абсурда.
Мата пьяного традиций.
Диалогов в стиле сурдо.
Нищеты за труд тяжелый.
Автострад по тротуарам.
Одинаковых, бесполых
лиц, разящих перегаром.
Угораздило ж родиться
среди полного бедлама.
Психопаты вне больницы.
Оба дяди – папа с мамой.
Упр.дор.хоз и короед
пилят дерево и ствол.
Нескончаем их банкет.
За асфальт пьют этанол.
Группка малая решает.
Централизм наоборот.
Что-то дать иным мешает
от ворот им поворот.
Угораздило родиться,
будем просто веселиться.
Предлагается молиться.
Окропить святой водицей,
ею вдоволь и напиться,
окончательно смириться.
Быть не у дел
теперь удел.
И злобу тешить,
как с похмелья.
Где он, предел,
добра задел,
покой и тишина,
и трезвое веселье?
Храм прохудился, крыша в нем течет.
Как люди говорят, поехала совсем.
Душа больна, поступкам не ведет учет
и с гордостью противоречит всем.
Нет больше мастеров умелых на Руси.
Орда из иноземцев злобой пышет.
"Помилуй и прости", – у Вышнего проси.
Он, может быть, когда-нибудь услышит.
Нашла я ключик золотой.
К какой подходит дверце?
Души нарушил он покой,
и часто бьется сердце.
В грязи валяется предмет,
манит ценой металла.
Ему скажу я твердо нет.
Умней с годами стала.
На поиск дверцы золотой
не стоит тратить время.
Хозяину утраты той
влачить богатства бремя.
Был парад, потом банкет.
Хлопья снежные кружили.
Сыты были много лет.
И любили, и дружили…
Праздник кончился. Теперь
труд тяжелый до упаду.
Бывший друг – двуногий зверь,
растерзает за награду.
Шуршат, шумят, слепят авто,
и я средь них давно никто.
Я просто жалкий пешеход
и днесь свершаю свой поход.
Ни руль, ни тормоз, ни кардан
мне, слава Господу, не дан.
Две ножки, верные подпорки,
обуты вместо шин в опорки.
Рюкзак и лямки – мой багажник.
Не задави, богатый бражник.
Ложь царит на этом свете.
Люди служат Сатане.
А на том мы все в ответе,
будем жариться в огне.
На замок закрыть бы ротик,
про себя молить простить.
Перестать кидать в животик.
Спирта попросту не пить.
Улыбнуться всей Вселенной,
оживить потухший взор.
К жизни той стремясь нетленной,
свой слезами смыть позор.
Коль робот я с намеченной судьбой,
зачем мне воля и зачем свобода?
Осмыслить череду событий головой -
табу для особей людского рода.
По схеме жить, по схеме умереть
и ничего не взять с собой в могилу.
С лица земли в момент стереть…
Властителям небесным все под силу.
И смысл в молитве, и другого нет.
Терпение и смирение – путь к спасению.
Всем тем, кто верен и дает обет,
легко преодолеть земное потрясение.
Суставов боль, души опустошение,
в ушах прибой морской звучит…
То старость подписала соглашение
со смертью, которая пока молчит.
Настанет день когда-нибудь последний.
Стук сердца прекратится навсегда.
И ангел смерти, посещающий обедни,
проводит в путь, отправит в никуда.
Наглое племя крушит и берет.
Наглое племя рвется вперед.
Деньги считает умелой рукой.
Ближнего чтить и думать на кой?
Мясо, шампуры, мангалы, вино.
Жизнь – это штамп Голливуда, кино.
Мини, машины, parfum и boutiques.
Sexe на уме и вид érotique.
Жир нарастает, суставы скрипят -
тяжкое бремя для этих ребят.
Доктор хирург и палата, больница.
Стоит ли в жизни так суетиться?
Все вкривь и вкось,
сойдет авось.
Жизнь набекрень,
работать лень.
Уж как-нибудь,
про все забудь.
Один, одна,
так пей до дна!
Ложись, вставай,
готовься в рай,
а может в ад.
Кто знает, брат?
Дотянуться б до стандарта,
что задуман свыше.
Может, выпадет мне карта
жить повыше крыши?
Раствориться в синем небе,
искупаться в свете.
Позабыть о черством хлебе,
сесть на хвост комете.
Распластаться в туче черной,
прогреметь грозой.
Пусть боится мир покорный,
страх умыв слезой.
