Город был полон чудовищ, представляющихся людьми. Но в конечном итоге они показали, кто они есть. А мы, остальные, заплатили за это высокую цену.
Я думала, что знаю, когда змеи лгут. Думала, что готова, но я была дурой. Худшим из них был Бек Клермон. Он обвился вокруг меня и полностью завладел мною, перед тем как вонзил в меня свои клыки, и я ничего не смогла поделать.
Я стала частью его плана, ибо это было предназначено мне с самого начала. Он хорошо знал свою роль. Он злодей, а я девушка, которую он обманул – без раздумий и сомнений.
Только об этом я и могла думать, когда сегодня утром одевалась и причесывалась. Я поддернула юбку повыше и подвела глаза чуть темнее, чем обычно, но эти мелочи приободрили меня.
Если он хотел выставить меня шлюхой, то я испоганю весь его гребаный мир. Я стану той шлюхой, которая лишит его всего, что он когда-либо хотел получить.
Прошла неделя после того, как он запостил в инстаграме видео с нами, в аккаунте, который бейсбольная команда приготовительной школы Клермон-Бэя ведет много лет. Об этом мне рассказала Элли. Аккаунт ведет капитан команды, его использовали, чтобы оценивать девушек: насколько они привлекательны, по мнению команды.
По словам Элли, хорошо, что это видео доступно только подписчикам этой страницы, но ведь его увидели не только Бек и я, и это просто ужасно.
Я отдала Беку часть себя – девственность, и я была в ужасе. Рассержена. В бешенстве. Вне себя от ярости.
Мне не хотелось встречаться с Беком Клермоном и видеть его гребаное самодовольное лицо.
Но мой отец настоял на том, чтобы я отправилась в школу. Он требовал, чтобы я вернулась туда. И неважно, что я умоляла о переводе в старшую школу Клермон-Бэя, но отец был непреклонен: его дочь не станет учиться в государственной школе, сказал он, ведь ему не все равно, что делает и что не делает его дочь. Судя по тому, что я услышала из спора между ним и Эмилией, он не собирался позволять такое неуважение к его семье. Для него это что-то вроде пощечины. Я никогда не видела его в таком гневе. Я прежде не боялась его.
Но, когда мы вышли из дома Бека, отец меня напугал: он не скрывал своего гнева, когда мы садились в его машину, и я могла думать только о предательстве Бека, а он мог думать только о том, что его предала я.
Лукас обнимал меня, пока я плакала. Отец кричал на меня, обвиняя в глупом поведении, и я знала, что заслужила его гнев. Я и впрямь вела себя глупо и была полной идиоткой.
Но не было нужды выслушивать то, что он хотел сказать, и слушать нотацию о том, что, доверившись Беку, я совершила ошибку. Это и так ясно всем.
Все ясно видели то, что он сделал со мной. Я даже не знала, можно ли назвать это предательством, ведь он как-никак с самого начала понимал, что делает. Я была лишь частью его плана, только и всего. И неважно, что я позволила себе думать иначе.
Как же мне не хватало матери. Она тоже разочаровалась бы во мне, в этом я не сомневалась, но она знала бы, как это исправить и как мне помочь. И она помогла бы мне не так, как это сделал мой отец.
Он закрыл доступ к этому видео уже через два часа и связался со своими адвокатами еще до того, как мы вернулись в его дом. Я не понимала, что это могло дать, потому что ущерб, который нанес мне Бек, нельзя исправить.
Это стало очевидно, когда я шла по коридорам приготовительной школы Клермон-Бэя. Судя по тому, как все смотрели на меня и шептались у меня за спиной, можно не сомневаться, что каждый учащийся этой школы просмотрел видео с моим участием.
Я-то посмотрела его сотню раз и злилась все больше и больше. И при каждом просмотре у меня возникало чувство, будто я тону и никогда не смогу отыскать путь на поверхность.
Видео было без звука, но и так ясно как день, что происходило. Я лежала на краю бассейна, на мне только мокрый бюстгальтер. Тело Бека загораживает от камеры большую часть моего тела, но это неважно.
Его голова между моими ногами, мои пальцы вцепились в его волосы, я умоляю его о большем. И нет нужды в звуке, чтобы понять, о чем я прошу, потому что это ясно читалось по моему лицу и по тому, как двигалось мое тело.
Видео короткое – всего двадцать три секунды, но этого достаточно, чтобы стало ясно, что именно происходило между ним и мной и чего я не могла видеть. Они могли рассмотреть все куда лучше, чем я, всю картину полностью, а я видела только его. Я была всего лишь пешкой в его игре, которую он использовал для удовлетворения извращенного чувства мести.
И что он сказал тогда в своей комнате? Что Лукас сделал то же самое с Фрэнки, и даже хуже. Тогда я была слишком зла, чтобы услышать его, но с тех пор я могла слышать только это. Если Лукас сделал то, что сказал, если он напал на Фрэнки, то почему продолжает жить так, как жил. Я не могла понять, как такое нападение могло остаться без последствий.
Когда я попыталась сказать об этом отцу, он прекратил разговор еще быстрее, чем распространение того видео. Он и так уже разозлился из-за произошедшего, а тут вообще вышел из себя оттого, что я посмела поверить тому, что сказал Бек. И я понимала почему. Этот парень только что разрушил мою жизнь. Он трахнулся со мной, обманул мое доверие, забрал мою девственность, а я продолжала прислушиваться к тому, что он говорил. Я продолжала верить ему, а не тем, в ком текла моя кровь.
Бек – лжец, жестокий и низкий, и неважно, что он выглядел искренним, говоря, что он не сливал видео в Сеть. Я знала, что это вранье, хотя мое сердце и говорило обратное.
Все во мне хотело, чтобы происходящее оказалось всего лишь чем-то вроде кошмара. Мне не верилось, что Бек способен на такую жестокость, тем более когда я начала западать на него. В голове не укладывалось, что происходящее может быть правдой.
Глупые мысли! Я и оказалась в этом положении как раз потому, что была глупой девчонкой. С тех пор как я повстречалась с Беком, стало понятно, что ему нельзя доверять. Черт побери, он сам сказал мне об этом. Но я не хотела этого слышать.
«Потаскуха». Пытаясь не обращать внимания на это оскорбление, я протискивалась к своему шкафчику. Мне плевать и на этих людей, и на их мнение. Вот что я собиралась себе сказать! Мне нет дела до этих людей, и я забуду о них, когда отец наконец отдаст мне ключи от дома моей матери. Впрочем, я и до этого не позволяла им парить мне мозги.
Я набрала комбинацию замка своего шкафчика и открыла его. До второго урока мне не придется иметь дело с Беком, но на первом уроке я столкнусь с Кэми. Неизвестно, чего от нее ожидать, но я знала, что не готова к встрече. Она так добра ко мне, а я трахалась с парнем, который то ли ее бойфренд, то ли нет.
