Когда моё лицо ещё не покрывали морщины, мы, дети мои, жили совсем в другом месте. Мы жили в подвале дома, находящегося не сказать что уж очень далеко от того места, где мы с вами живём сейчас. Никто из вас… не застал тех времён.
Наша жизнь была спокойной. Я не имею в виду, что она была абсолютно беззаботной и лёгкой. Я говорю о том, что мы практически ничего не боялись, хотя и надо было. Стычек с крысами было мало, враждебных семей в округе – в принципе, как и сейчас – не было, а свиней мы не считали страшной угрозой. Тогда к этим властелинам мира мы влезали куда чаще, чем сейчас. Однажды свиньям это надоело, и они вызвали Монстра. Этот Монстр пустил в наш подвал душащий воздух и тем самым отравил нас. К счастью, у нашего бывшего вождя – его звали Ифри́т – имелись планы к отступлению, и мы бежали. Тогда выбралось из дома всего лишь 37 человек.
Я помню, что мы выбрались из дома в ливень. Я… помню это так, как будто это произошло сегодня утром. Нам некуда было податься, но мы бежали. Может, мы бы и сдались на половине пути, если бы не Ифри́т. Он кричал так громко и так свирепо, что все мысли о сдаче у нас улетучивались сразу же, как только появлялись. В конце концов мы добрались досюда. Ну то есть не совсем до этого места, а до подвала этого дома. К нашему несчастью, так получилось, что в этом подвале в то время жили крысы.
Нам некуда было идти, некуда было больше податься. Единственное, что оставалось – попытаться выбить крыс из этого дома.
Это была… действительно великая битва. Крыс было как минимум в два раза больше, чем нас, но мы вначале держались неплохо… пока в бой не ворвался крысиный вождь. Эта огромная, размером чуть меньше кошки, туша появилась и напала на наши ряды. Чудовище добралось до нас, и первым, кто с ней встретился, был Па́энул – друг Ифри́та, о котором я вам говорил раньше. Оно его просто разорвало на части.
Нам пришлось отступить к стене, после чего мы уже не наступали, а защищались. Но Ифрит сдаваться просто так не собирался. Он прорвал самое незащищённое место в полосе крыс и из вражеского тыла вместе со своими самыми верными друзьями напал на крысиного вождя. Вождь сражался с удивительнейшей яростью, однако Ифриту всё же удалось его завалить, после чего остатки крыс отступили. Подвал после этого стал нашим.
Вы должны помнить, дети мои, ту жертву, что принесли ваши предки, чтобы вы жили, ведь если бы они не сделали того, что сделали, то, возможно, вы бы и не родились вовсе. Они могли просто сгинуть. Возможно, их съели бы животные с улиц – удивительно, что никто во время перебега нам не попался, – либо они просто утонули бы. Ифрита, к сожалению, уже какое-то время нет в живых, но его сын и наш теперешний вождь Да́ктор не уступает ему ни в силе, ни в мудрости.
Почему мы не остались жить в подвале? Потому что там очень влажно и, что удивительно, почти негде прятаться от свиней, которые заглядывают туда чаще, чем нам хотелось бы. К тому же оттуда выходить на охоту очень сложно и рискованно. Поэтому мы поднялись на первый этаж и нашли подходящую квартиру. Не сразу, конечно, но через какое-то время мы прижились здесь. Хозяин квартиры редко сюда заглядывает, да и приходит домой не каждый день, так что… Ну ладно, ребятки, я пошёл заниматься другими делами. И не надо на меня так смотреть, на сегодня историям конец.
* * *
Хо́нор попробовал воздух, после чего махнул своим и двинулся вперёд. Запах был ему знаком.
– Что здесь? Гнездо? – спросил подбежавший Де́кстер.
Хонор утёр нос рукой и произнёс:
– Не уверен, но возможно. Запах сильнее, чем при вчерашней охоте. Могу точно сказать только одно: мы близко.
«Мы уже два раза приходили с охоты с какой-то мелочью – две-три мыши за заход, – подумал Хонор. – Сегодня нам точно повезёт. А вообще… похоже, уже пора думать о третьем этаже. Нужно сказать Да́ктору, иначе вскоре мы и после четвёртой попытки будем приходить практически ни с чем. Или же… нет, это только на крайний случай».
Хонору опять пришла мысль о том, чтобы начать посерьёзней обворовывать свиней, однако он её снова отогнал. И он думает, Дактор тоже подобные мысли отгоняет, так как они оба помнят, к чему такие мысли приводят.
«Они приводят к Монстру», – подумал он, после чего ускорил шаг.
Хонор не во всём поддерживал Дактора, но в этом точно. Он сам видел всё это. Он помнил, как вся его относительно спокойная жизнь в один миг перевернулась с ног на голову. Эти людские крики и стоны, сменившиеся вскоре громкими частыми ударами – это дождь ударялся об землю, – до сих пор иногда вспоминаются ему. Такие ужасные вещи невозможно забыть.
Хонор мотнул головой, чтобы отогнать наваждение. Некогда было расслабляться. Семья ждала еды.
Через некоторое время Хонор остановил рукой охотников и отступил на полшага. Вдалеке, прямо возле стены, сидела мышь и что-то грызла. Покончив с едой, она юркнула в небольшую норку в стене.
– Декстер, иди сюда, – произнёс Хонор и махнул рукой.
Когда охотник подошёл ближе, Хонор прошептал:
– Поищи ещё нору рядом. Если в стене гнездо, то, скорее всего, из неё есть несколько выходов. Мы ждём тебя примерно 70 вдохов[1] и выдвигаемся.
– Понял, – произнёс Декстер и, прихватив с собой троих молодых охотников, пошёл вперёд.
– Не может быть! – с ярко выраженным сарказмом произнёс У́лкус, когда Декстер отошёл. – Неужели что-то нашли?
– Похоже на гнездо, – ответил Хонор.
– Да вы то же самое каждый раз говорите!
Хонор на это ничего не сказал. Через полвдоха Улкус цыкнул и вполголоса произнёс:
– Ну как обычно – без ответов.
– Хватит, Улкус! Он не говорил так никогда. И не их вина, что на этаже больше ничего не осталось! – огрызнулся Адуле́с – жилистый паренёк, отпрыск Се́лекса.
– Не надо меня затыкать, мальчик. – Пауза в полвдоха, затем Улкус продолжил: – Лично мне кажется, что наши ведущие просто сдулись. Почему они вообще нас не слушают? Может, тогда мы бы что-нибудь и нашли.
– Ты сам знаешь почему, Улкус, – сказал большой и мускулистый Петра́м, представлявший собой в каком-то смысле просто гору мышц.
Петрам не любил пустую болтовню и знал цену каждому своему слову. Если он начинал выливать свои мысли, то его слова доходили буквально до всех благодаря лёгкой хрипоте в голосе ну и – что уж тут скрывать – габаритам тела.
– Повтори мне, пожалуйста, а то я забыл, – ехидным голосом произнёс Улкус.
Вместо ответа Петрам нахмурился и скрестил руки на груди. Через вдох Улкус сам ответил:
– Да-да. Потому что ведущие во время охоты уходят в себя, и если их отвлечь, то они сбиваются. И ещё ведущих должно быть максимум двое, так как споры могут сильно сбить темп охоты и сделать её слишком долгой. Но наши последние вылазки были не слишком удачными. Может быть, тут всё дело в наших «непоколебимых» ведущих? Никто не задумывался, а?
