– Всё будет хорошо?
Она подняла голову и посмотрела на своего мужа. Они минут пять просто стояли в объятиях друг друга и молчали. Затем он начал курить, и дым нежно обволакивал их, словно желая укрыть, спрятать от всех обстоятельств, которые так внезапно навалились за последнюю неделю.
– Да. Конечно, – она улыбнулась. Голос звучал вполне утверждающе. Ольга медленно набрала воздух в лёгкие и вздохнула с облегчением: ей вовсе не хотелось показывать слабость или страх в этот вечер. Она не хотела выдавать ни волнений, ни переживаний, которые грызли где-то глубоко внутри. Только спокойствие и ободрение. Сейчас это нужно было им обоим.
– Ты уверена? – уже без того оттенка беспокойства, гораздо мягче поинтересовался он. – Справишься?
– Ради Тебя. Ради неё. Я уверена, – заверила она, ласково погладив голову мужа.
Константин выдохнул сигаретный дым вместе с остатками волнения. Позволил жене обнять его голову, вдохнув молочный запах с её груди, такой непривычный, хотя прошло больше года с рождения их дочери. После этого Оля ни разу не использовала духи и эфирные масла, к которым он так привык.
В принципе, с появлением Евы всё у них очень изменилось.
– Хорошо так, – шепнул он, обнимая любимую. Сигарета тлела, испуская томный дым. Ольга терпеливо подождала, пока её муж приткнул окурок в переполненную банку из-под оливок. Переполнена она была не оливками, разумеется.
– Идём, – тихо поманила она в дом, нежно потянув за руку, легко охватывая мужскую кисть своими пальцами. – Пока Ева крепко спит.
Ночь началась для них незаметно. Время беспощадно, секунда за секундой, приближала следующий день. Времени осталось так мало, а так многого хотелось. Так хотелось задержаться с друг другом подольше. И они жертвовали сном, только бы ещё немного побыть рядом, только бы ощутить на коже горячее дыхание, удержаться за разгорячённые тела, разделить между собой это тепло, любовь, страсть. Надышаться этим любовным жаром, заставить сердце биться так часто, так громко, чтобы заглушить ненасытность на год вперёд. Чтобы не было холодно. Чтобы всегда грели воспоминания. Чтобы эта ночь перед разлукой была словно вчера. Чтобы не думать, что они не увидятся ещё год.
– Ох, – выдохнула Ольга, опускаясь нагой грудью в подушки. Сердце бешено колотилось, уши на секунду заложило. Константин медленно упал рядом, стараясь дышать тише, после ненасытной гонки за кратковременным удовольствием. Они не двигались, лишь сплели пальцы в единый замок. Стало тихо. Из соседней комнаты слышалось мирное сопение ребёнка.
Женщина, не шевелясь, взглянула на часы. Яркие цифры показывали 3:18.
«Три часа до будильника. Три часа и десять минут. И Я его не увижу».
– Тебе надо поспать, – тихо и совершенно несчастно, грустно сказала Оля. Услышав свой голос, она приподнялась на локте и постаралась реабилитироваться улыбкой и заботливым выражением лица. Однако на этот раз Константин не дал себя обмануть.
– Не первый раз не сплю ночь. И не последний. Всё равно не усну сейчас.
Он поднялся и вышел в коридор. Оля слышала, как чиркнула спичка, и открылась входная дверь.
«Волнуется. Как же Я так…? Дура!» – Ольга накинула на себя халат и заглянула в спальню. Маленькая дочка крепко спала, единственная, не переживающая по поводу того, что в ближайшее время не увидит отца. Оля задержалась в дверном проёме и задумчиво смотрела на лицо малышки.
Ева унаследовала от отца густой тёмный волос, шикарные ресницы, которым позавидовала бы любая модель, аккуратный нос и тонкие губы, к сожалению для Ольги, обладательницы широких губ и русых волос, крашеных в чёрное с синим отливом. Малышка казалась копией отца, что первое время даже немного огорчало её мамочку. С другой стороны, любого родителя должно больше всего волновать только здоровье своего ребёнка, и Оля не была исключением. Однако каждый день она требовательно искала хоть что-то, любую мелочь, которую могла бы унаследовать от неё дочь: длинные пальцы, фигуру, разрез глаз или форму ушной раковины. Может быть округляющиеся младенческие ножки? Темнеющие и подчёркивающие светлые глаза брови? Или флегматичный темперамент, привычку, интонацию голоса? Но нет, осталось лишь надеяться, что со временем черты лица начнут меняться, взрослеть и напоминать отчасти материнскую внешность. Ольга обняла себя, с удовлетворением пробегаясь по изгибам тела и прикасаясь к наполненной груди, прикрытой шёлковым пеньюаром. Не без труда она вернула себе подтянутую фигуру, сексуально и женственно очаровывающую, притягивающую. Правда, единственным мужчиной, вниманием которого Ольга дорожила, являлся только её муж, Константин.
В противовес всем доводам и её вкусам, крепыш-брюнет чуть выше среднего роста покорил её сердце с первого взгляда и первого слова. С первого свидания и первого кусочка лакомого десерта. Хорошо, когда твой муж – повар. Плохо, когда он работает почти круглые сутки в ресторане, и дома сил на готовку уже не хватает. И очевидно, он мог бы часами критиковать твою зажарку к супу, слишком крупно нарезанную зелень, или ещё хуже – не вовремя подсоленную воду, а сверх того – приготовленные на ужин полуфабрикаты из магазина, заваренный на ужин доширак. Но Константин никогда не критиковал стряпню своей супруги, пусть не всегда всё было идеально.
Оглядываясь в прошлое, четыре года от их первой встречи, Ольга продолжала задаваться вопросом: почему они сейчас в браке? Как так вышло, что их ребёнку уже год? Почему она не успела оглянуться, как всё пролетело, словно один день, как сон, история, где её не спрашивали, согласна ли она участвовать во всём этом?
Была ли она счастлива? Должна была быть. Но почему-то это чувство было прозрачно и скоротечно, словно сухой песок, скользящий сквозь пальцы.
И она зарывалась с головой в этот зыбучий песок, с ежедневными и однообразными хлопотами с ребенком, словно застревая в «дне сурка».
Была ли она несчастна? Нет. Она улыбалась, глядя на свою маленькую дочь, и с радостью встречала мужа, понимая, что только с ним и была бы готова создать семью, только в нём была уверена. Кроме того, желающих нянчиться с ребенком было достаточно, а тут ещё денежная помощь от государства в виде ежемесячного пособия. И дом. Свой собственный дом. Наследство от бабушки мужа.
Частный дом. Небольшая старая одноэтажная пристройка с высокой крышей и просторным чердаком. В уютном дворике аккуратно расположились несколько шин, переделанных в клумбы для цветов. Круглый год там торчали листья ирисов, в этом году они даже цвели своим удивительным сиреневым цветом. В уголке двора под старыми перекрашенными воротами был ещё небольшой кусок земли, высотой по пояс, декоративно украшенный небольшими камушками с ладонь взрослого человека. Особый шарм придавал и плющ, бегло распространившийся вдоль камней. Очень удачное сочетание.
