1
Звонок, раздавшийся в неурочное время, всегда застаёт в неудобной позе. И когда что-то яростно вещаешь на планёрке, пытаясь доказать тупым сотрудникам свою правоту. И когда в позе мыслителя верхом на «белом коне», пытаешься выдавить из себя раба. И даже, когда лежишь на женщине, либо, как вариант, под ней. Вот и сейчас назойливая мелодия рингтона застала меня плавно перетекающего из одной асаны в другую. Телефон нетерпеливо ёрзал на перемычке панорамного окна, спеша сообщить мне пренеприятнейшее известие. Только такое и может поступить в 6 утра.
Отвечать на звонок совершенно не хотелось, но, закончив «Бык пашет землю», я выпрямился и ткнул пальцем в дрожащую на экране зелёную телефонную трубку. Предпочитаю встречать неприятности в самом начале, до того, как они наберут силу, и, обрушившись каменной лавиной, погребут под собой.
– Слушаю.
– Валера, здравствуй.
Голос женский. Приятный и немного взвинченный.
От души чуть отлегло, ошиблись номером, бывает.
– Извините, вы… – Начал я и осёкся.
Спину, поверх тёплой тренировочной испарины, покрыл холодный пот, нет, не страха, пока только тревоги.
Давно меня не называли именем, данным мне при рождении. Лет пятнадцать, не меньше. Уже отвык, почти забыл. Очень сильно захотелось сбросить звонок из прошлого, но я этого не сделал.
– Валера, подожди, не бросай трубку. – Тон из просто нервического, стал паническим. – Это Соня, твоя сестра.
Я молчал; вот уж не ожидал, что через столько лет прошлое меня нагонит.
– Что, Рыжая, – детское прозвище само соскочило с языка, словно и не было долгих лет разлуки, – жопа?
– Хуже, пи..да полная.
Х-м, узнаю сеструху, обсценные словечки никогда не держались у неё на языке, так и норовили прыгнуть прямо в уши собеседнику.
– Лизку похитили.
– Кто?
– Тюха.
Я вздохнул: привет незаконченные в прошлом дела.
– Рассказывай.
Вот тут она зарыдала.
2
Я стоял, уткнувшись лбом в чуть тёплое стекло панорамного окна. Толстый триплекс совсем не пропускал холода, а мне очень хотелось остудить горящую кожу. Прошлое – оно такое, словно тень, сколько не убегай, всегда будет волочиться сзади, а при особой неудаче – ещё и обгонит.
– Сука!
– Стас, ты чего ругаешься? Да так громко…
Голос Инги – сонный, расслабленный. Я и не заметил, что проорал ругательство вслух.
– Малыш, прости. Разбудил тебя?
На плечи легли мягкие, ласковые ладони подруги, почти жены. Предложение руки и сердца ещё не прозвучало, но незримым облаком витало в воздухе, вот-вот готовое пролиться словами признания. Так, по крайней мере, думала Инга…
Я почувствовал лёгкое прикосновение губ к плечу.
– Шла из туалета, а тут ты ругаешься. Случилось что?
Её руки скользнули по моим плечам, коснулись груди, начали поглаживать живот.
– Нет, то есть да.
Прикрытие, нужно прикрытие. Такое, чтобы комар носа не подточил. «Ну же, Стас, – мысленно подогнал я себя, – соображай быстрей». Я придумал и выдал, почти не задумываясь:
– Заказ срочный. В домик в лесу уеду, на неделю…
Сделал паузу, обдумывая – справлюсь я за семь дней или нет, через мгновение продолжил:
– Максимум на две. Если всё пойдёт не очень гладко. Ты мне не звони туда, сама знаешь, когда я в процессе – любая мелочь сбивает. Я сам писать буду, но – нечасто. Ладно?
– Хорошо. Кто звонил?
Ещё один поцелуй.
– Заказчик.
– У-м-м. – Подруга сладко зевнула. – Пойду досыпать или…
Язык Инги ласковым, чуть щекочущим, влажным и возбуждающим касанием недвусмысленно прошёлся вдоль моего позвоночника.
– Иди.
Я придержал её руки, готовые скользнуть под резинку моих треников.
По тому, как напряглись её пальцы, понял – получилось резковато, но вот не до любви мне сейчас, совсем не до любви. Пришлось смягчить ответ.
– Сейчас, раздам указания и приду.
– М-р-р-р. – Её пальцы расслабились в моих, ещё один поцелуй в плечо и она отодвинулась. – Так я жду?
– Угу. – Мои мысли уже были заняты другим.
3
– Петля, надо увидеться.
– Когда? Где? – Он совсем не удивился моему раннему звонку, узнаю старого боевого товарища – всегда готов с бала в бой.
Я оглянулся – дверь в комнату закрыта.
– Через двадцать минут. Нет…
– Через полтора, нет…
Я вспомнил о мягком, податливом теле Инги, о пальцах скользящих по моему животу. Дабы не плодить излишних подозрений, придётся уделить Инге полчаса. Ещё и кое-что сделать надо до встречи, и, как я сказал Инге, выдать указания заму, раз уж меня неделю в городе не будет. Успею я всё за это время? Могу и не успеть.
– Давай через два. Кафе «Бармалей». Сможешь?
– Да.
Вот за что люблю сослуживца, так это за лаконичность.
– Проблемы?
– Не без этого.
– «Плётку»1 брать?
– Петя, я в кафе предложил встретиться, а не в лесу.
– Я пошутил.
Я хмыкнул, поняв, насколько напряжён, если шутки не понял, хотя знал друга как облупленного.
– Ладно, до встречи.
– Угу.
Товарищ отключился, и я опять ткнулся лбом в стекло. Память, она такая – то спит годами, то ненароком разбуженная несётся вскачь, да так что не остановишь.
4
Он стоял, уткнувшись горячим лбом в холодное окно дачного домика. За спиной уже не стонал – слабо хрипел раненый, почти мёртвый, Слон. В спрятанном за сарай неприметном сером уазике на заднем сиденье лежал уже не почти, а совсем мёртвый Кит. Невозможно быть живым с дыркой в башке.
– Разгон, – услышал он сквозь бешеный пульс крови в ушах слабый голос подельника, – подойди.
Он обернулся. Слон, лежавший на низкой, изодранной кошачьими когтями кушетке, вяло манил его окровавленной рукой. Валерий приблизился на ватных ногах, присел на корточки перед булькавшим что-то невнятное сквозь окровавленные пузыри подельником.
– Что?
Слон надрывно сглотнул, сплюнул красным себе на грудь, и тихо, но уже внятно, сказал:
– Не жилец я.
– Не пи..ди. – Валера посильнее прижал к ране пропитанный кровью бинт. – Сейчас «лепилу»2 привезу, будешь как новенький.
– Не гони, Разгон. С такими дырками не живут. – Слон опять сплюнул багровым.
Говорил он так тихо, что Валере пришлось наклониться к самым его губам.
Слон был, конечно, прав: с двумя дырками в животе, и одной в груди, чуть ниже правого соска, живым быть невозможно. Непонятно, как он дотянул до схрона, и сейчас в сознании, да ещё и говорит, пускай еле слышно и неразборчиво.
– Сдали… нас… – Пробулькал Слон.
– Да, не, ты чё, Слоник. Это просто осечка, двенадцать заходов как по маслу – без жертв, без стрельбы. Просто удача, сука, отвернулась.
– Тс… Сдали… Зуб… даю… Валить… надо… тебе… из… города…
Слова давались подельнику с трудом.
– Долю… мою… Людке… сам… пиз..дуй… подальше…
Вместе со словами из Слона уходила кровь, а из глаз – жизнь.
– Машину… сожги… и…
Валерий посмотрел в стекленеющие глаза подельника, прошептал обречённо:
– Какая Людка, Слоник, я, б..ть, даже не знаю, кто это.
