В синеве неба на невообразимой высоте парил кондор. Вдруг он резко спикировал… Гигантская птица пронеслась совсем рядом, почти задев крылом, и устремилась в сторону горной гряды. Вместо испуга захлестнуло бурлящее чувство восторга и, раскинув руки, Рита бросилась за ней…
– Птенец кондора рождается с отличной памятью, – зазвучал голос Мигеля, выдернув Риту из воображаемой перуанской долины, – и если вам повезло быть первым, кого он увидел, обещаю, звание мамы вам не миновать.
Рита рассмеялась, на самом деле она стояла в небольшой комнате Института Антропологии Москвы, где на подоконнике сидел коллега из Лимы, Мигель Сильва, и рассказывал о Перу. Она слушала его вместе с другими сотрудниками отдела, затаив дыхание. Мигель приехал изучать русскую культуру, но, забывая о цели визита, упоённо делился подробностями о своей стране, они вдохновляли и звали в дорогу.
Рита увлеклась Перу год назад, когда в те края стала обсуждаться экспедиция, весь отдел, так сказать, «подсел» на магию высокогорного края. Книга исследователя Нао Суареса, как специально, попавшаяся ей тогда на глаза, ещё больше подогрела интерес, обилие перуанских цивилизаций, которые он описывал, манили таинственностью и сеяли почву для множества вопросов. Один из них особенно не давал Рите покоя: «Как они появились в Южной Америке?» Она обрадовалась, когда руководитель отдела, Вадим Сикорский, попросил её курировать Мигеля: дальние страны графику не подчинялись, и Евгений, назначенный на эту роль, задерживался в экспедиции.
Рита подружилась с Мигелем, но его талант теряться и удивительная несобранность приводили к бесконечным неувязкам – любой самостоятельный выход Мигеля в город заканчивался для неё отдалённым районом Москвы. Последний раз она выловила его в Химках, на вопрос, как он там оказался, Мигель лишь развёл руками. Его приезд утихомирил споры по поводу экспедиции в Перу, однако на все просьбы Риты об участии Вадим отмахивался:
– Поездка сложная, подождём Евгения, тогда и будем обсуждать.
– Снаряжайте нас вдвоём!
– Сама понимаешь, бюджет, и не забывай, тебе предстоит командировка в Японию.
Вадим посмотрел на уставшее лицо Риты:
– По-моему, кое-кто нуждается в отдыхе. Отправим Мигеля домой, и можешь собирать чемоданы.
– В Перу!
Вадим рассмеялся, но добавил с лёгким нажимом:
– Отправляйся-ка лучше в отпуск.
Она согласилась. Нужна была передышка от работы, от… Дениса.
За день до возвращения в Лиму Мигель застал Риту в слезах, в опущенной руке он заметил телефон:
– Эй, что случилось? – с неподдельным сочувствием окликнул он.
– Знаешь, есть отношения, которые держат в постоянном нервном напряжении, они мне больше не под силу! – заключила она и всхлипнула.
Ничего оригинального не посоветую, – отозвался Мигель, – но лучшего рецепта, чем уехать и посмотреть на всё издалека, пока не придумали.
– Например, из Перу, куда меня не хотят брать, – усмехнулась Рита и вздохнула.
– Как не хотят?! Я не сомневался, что ты в списке!
– Спасибо, Мигель, – немного вяло отозвалась Рита, – вопрос не ко мне…
– …но твоё участие так важно для меня! – проговорил он, и глаза его странно загорелись. – Хорошо, – добавил он и быстро отвёл взгляд, – я постараюсь исправить ситуацию.
Мигель ушёл, Рита осталась стоять в растерянности: она никогда не видела в его глазах такой фанатичности. Через два дня Мигель улетел в Лиму. Рита, коль отпуск стал неизбежен, отправилась на Лазурный Берег Франции, место давней мечты. Она решила: с Денисом они расстаются, но, перед тем как объявить ему об этом, хотела всё обдумать на нейтральной территории.
Часть 1. В Перу
Глава 1. Обманчивая лёгкость
Море стремительно приближалось, казалось, самолёт собирается лихо прокатиться по гладкой бирюзе, но шасси, коснувшись кромки воды, покатились по земле. Рита спустилась по ступенькам трапа и сознание, оставив смутное ощущение надежды и тревоги, тронуло предчувствие перемен: душа без сомнений принимала новое, отторгала старое, но не понимала, куда двигаться дальше. Оживлённый поток пассажиров подхватил Риту и понёс к регистрационной стойке. Ей не терпелось выбраться из толпы, и какое-то время она успешно лавировала, пока не натолкнулась на двух английских леди, они не спешили, занимали всю ширину прохода, и обогнать их не представлялось никакой возможности. Спешку пришлось усмирить, но пробежало раздражение, чему, впрочем, она обрадовалась: если чувства угасли, то эмоции живы, и посмотрела на англичанок с благодарностью. Рита пристроилась в хвост очереди, и вскоре оказалась у окошка пограничника: тот лениво, по-французски, глянул в паспорт, и едва заметно кивнул. Дверь автоматически открылась, и она шагнула в раскалённый полдень Ниццы. На улице её никто не ждал, она была свободна от бессмысленных, ни к чему не обязывающих отношений, сторонником которых был Денис. Традиционные понятия о верности и поддержке оставались для неё необходимыми ангелами-хранителями, и она не оставляла надежды прожить опыт именно такой любви. Из аэропорта она направлялась в уютный Антиб, и ещё в Москве дала себе слово досконально изучить французскую кухню и отогреться на солнце. Рита подошла к обочине дороги и махнула проезжающему такси, отбросив длинные тёмно-русые волосы, она открыла дверь и спросила:
– Антиб?
– Уи, силь ву пле.
Таксист забросил чемодан в багажник, и Рита нырнула на заднее сидение.
– Куда именно, мадемуазель? – уточнил таксист, с удовольствием поглядывая на неё в зеркало.
– Центр города, пожалуйста, – с заминкой отозвалась Рита.
В этот раз она не бронировала гостиницу и летела на авось: «Что-нибудь найду в местном агентстве», – рассудила она перед отъездом.
***
Анри посмотрел на стенные часы – рабочий день завершался, приближая к выходным. Перед ним, на краешке стула, сидел невзрачный лысеющий мужчина: «Как ему только удаётся сохранять равновесие?» – поражался он, но тот, не замечая хрупкости своего положения, без конца повторяясь, рассказывал, что его никто не любит и не уважает. Анри встречал таких много раз – они приходили выговориться, поплакаться, родные по разным причинам отмахивались от них и, когда груз непонимания переваливал допустимую отметку, шли к психологу. Он попросил Люсьена к следующей встрече вспомнить, когда в семье началось отчуждение, и мягко выпроводил. Едва дверь закрылась, он нащупал на верхней полке стеллажа ключи от машины и вышел в приёмную. Мишель, его секретарь, со съехавшими от сосредоточенности на край носа очками, продолжала что-то отмечать на компьютере. Все пять лет, с тех пор как Анри открыл свою консультацию, Мишель оставалась с ним, и готова была работать без устали, что он совсем не одобрял. Увидев Анри, напряжение тут же слетело с её лица, и она улыбнулась:
