Церковная реформа патриарха Никона, начавшаяся в 1653 году, в конечном итоге привела к трагическому расколу русского общества на два лагеря: тех, кто вольно или невольно принял новшества, и тех, кто не пожелал их принять. В дальнейшем, в царствование Петра I, религиозный раскол был углублен за счет раскола культурного. Не желавшие изменять вере своих предков, десятки, сотни тысяч русских людей (по подсчетам историков, от четверти до трети населения Русского государства!) были названы невеждами, причислены к преступникам против церкви и против государства и обречены на церковное и царское наказание. Спасаясь от преследований, староверы устремились в непроходимые леса, на окраины государства, за его рубежи, бежали во все концы необъятной Руси: на Дон, в Сибирь, Керженец, Стародубье, Прибалтику, где основывали целые поселения, бежали в Польшу и Швецию, Пруссию и Турцию. Сегодня староверческие общины можно встретить в Австралии и Боливии, в Бразилии и на Аляске. Хранители «древлего благочестия» бросали все, кроме икон и старопечатных книг, и на новом месте, куда их кидала судьба, бережно, буквально по крупицам, возрождали Древнюю Русь.
Древнерусский человек жил в атмосфере религиозности, монастырский уклад жизни был принят в каждой благочестивой семье. Часы отсчитывали по церковным службам: заутреня, обедня, вечерня, павечерница. Свободное время посвящали молитве или чтению духовных книг – Житий святых, Прологов, Златоустов, Цветников и Маргаритов. Грамоте учились по Часовнику и Псалтырю. Идеалом древнерусского человека были подвиги аскетов-пустынножителей, с житиями которых он знакомился по Прологам и Патерикам. На старости лет, выполнив свои мирские обязанности и вырастив детей, многие принимали иноческий постриг. Не были исключением и лица знатные, в том числе даже члены царского дома.
С никоновскими реформами, непосредственно подготовившими дорогу последующим преобразованиям Петра I, жизнь русского человека сильно изменилась. Началась десакрализация культуры, десакрализация жизни. Под воздействием западной культуры происходит обособление культуры от церкви (секуляризация, обмирщение), превращение ее в автономную область. Это повлекло за собой расслоение русского общества. Если раньше русское общество (при всех различиях в социальном положении) в культурно-религиозном отношении было однородным, то западное влияние, по словам историка В. О. Ключевского, разрушило эту «нравственную цельность русского общества… Как трескается стекло, неравномерно нагреваемое в разных своих частях, так и русское общество, не одинаково проникаясь западными влияниями, раскололось»1.
Со времен раскола и последовавших за ним петровских преобразований в России существовало две культуры: светская – прозападно ориентированная, укоренившаяся в центре культурной и общественной жизни, и религиозная – ориентированная национально, которая ушла на периферию национально-истори-ческого развития. Когда говорят о русской культуре XVIII—XX веков, то подразумевают преимущественно первую культуру, лишь вскользь или вообще не упоминая о второй. Однако, оказавшись на периферии магистрального развития русской культуры, та часть русского народа, которая не приняла ни никоновских, ни петровских реформ и получила у историков название «старообрядцев», а у своих гонителей – презрительную кличку «раскольников», все же сумела сохранить прежний духовный идеал, вдохновлявший наших предков со времен Крещения Руси, и пронести его сквозь века до начала третьего тысячелетия. При этом нужно отметить, что две культуры, несмотря на резкое расхождение между ними, никогда не были абсолютно изолированы друг от друга, и мы имеем многочисленные примеры их взаимовлияния.
Старообрядчество всегда оставалось хранителем традиционных православных духовных ценностей: соборности, личности, общинности, общественного блага. Сумевшее сохранить национальное самосознание русского народа в эпоху коренной ломки русской жизни и культуры в конце XVII – начале XVIII вв., староверие одновременно принесло с собой в русскую духовную культуру и ряд новых черт. Прежде всего, это учение о личной ответственности православного христианина в миру и церковной жизни, новая система духовных ценностей, санкционировавших проявление индивидуальности в человеке. Однако здесь не было протестантского отказа от прежних традиций, который на Западе, как известно, привел к принятию антихристианских ценностей и развитию буржуазной культуры. Наоборот, хранители «древлего благочестия», опираясь на святоотеческую традицию, сумели увидеть то главное, что было изначально заложено в христианстве: новую антропологию, понимаемую как христология. Они сумели не только сохранить старое, не только исполнить Закон, но и наполнить его новым смыслом, а точнее – раскрыть этот смысл. Этот факт лишний раз доказывает известную максиму: лишь опираясь на старое, можно создать что-либо новое.
Сегодня, когда российское общество в очередной раз находится на перепутье, а вокруг не смолкают споры о моделях экономического, политического и социального развития страны, становится очевидным, что многие наши современные проблемы своими корнями уходят в церковный раскол XVII века. Многие уже не отрицают того факта, что у каждой цивилизации свой самобытный путь. Каков же путь России? С одной стороны, в современном мире становится все более ясной невозможность культурной изоляции, существования русской цивилизации вне остального мира, а с другой – не менее очевидна и невозможность полного растворения в современной стандартизированной культуре. Культура старообрядчества интересна для нас, людей XXI столетия, не просто как осколок прошлого, «живой остаток древней русской культуры, сохранивший ее замечательные достоинства» (Д. С. Лихачев), но и как возможный путь развития русской культуры в будущем. Не следует забывать, что история старообрядчества – это альтернативная история, развивавшаяся параллельно с процессами вестернизации в России.
В русском старообрядчестве в силу ряда исторических причин парадоксальным образом соединились принципиальный традиционализм и постоянная необходимость прибегать для его осуществления к разнообразным новациям. Как отмечает современная исследовательница, «именно эта исторически обоснованная подвижность блистательно осуществилась в многочисленных технических открытиях, в прогрессивности промышленной и финансовой деятельности сотен широко известных как в центре, так и почти во всех окраинах России старообрядческих торгово-промышленных родов и семей»
