Черный ворон нехотя сорвался с надгробного креста и, хрипло и недовольно каркая, переместился на ближайшее дерево. Умиротворение заброшенного кладбища нарушали теперь лишь звуки чьих-то осторожных шагов. В весеннем сумраке, пригибаясь как можно ниже к земле и стараясь не шуметь, между сырых от недавно прошедшего дождя крестов и монументов, перемещались двое мужчин.
Шедший впереди, крепкий рослый мужчина лет шестидесяти, в серой грязной рубахе с закатанными рукавами, поверх которой надет был кожаный коричневый жилет, в старых, видавших виды брюках и стоптанных от многолетней носки коричневых же кожаных ботинках, очевидно, вел своего пособника к хорошо знакомому ему месту.
Смуглое подвижное лицо его блестело мелкими каплями пота, которые он периодически смахивал. Из-под старой соломенной шляпы старика торчали длинные седые волосы. Прищуренный взгляд подслеповатых уже, выцветших голубых глаз он с мольбою устремлял в багровеющее закатом небо, как будто ища там поддержки. На его поясе, в кожаной кобуре, висел массивный револьвер, к которому он периодически прикасался для успокоения. В левой руке старик нес завернутые в мешковину лопаты, в правой – железный лом.
Несмотря на довольно внушительный рост и несомненную физическую силу, видно было, что мужчина почти не справляется с обуревающим его страхом и еле сдерживается, чтобы не сорваться и не побежать назад, прочь из этого леденящего кровь места.
Так оно и было. Старику казалось еще чуть-чуть и нервы его не выдержат, он закричит или сойдет с ума от ужаса. Беззвучно, одними губами, шептал он слова заученной в детстве еще молитвы, прося о помощи и защите своего небесного покровителя и стараясь обуздать дикий, поглощающий его все больше с каждой секундой, страх.
Он не мог дать себе слабину именно сейчас! Сейчас, когда пути назад уже не было. Его спутник ни в коем случае не должен был даже догадаться о том ужасе, который ледяными волнами окатывал его проводника. Преодолевая эти естественные для любого человека чувства, старик, молясь и вытирая струившийся по лицу пот, продолжал двигаться вглубь мрачного, медленно поглощающего их пространства.
Напарник его, казалось, не был так напуган, но, все же, неуверенность в совершаемых ими действиях, читалась в его серых беспокойных глазах. Это был молодой мужчина лет двадцати, высокий и стройный. Его красивое лицо, с тонкими, как будто нарисованными художником чертами, было бледным и сосредоточенным. Хороший костюм, поверх которого накинут был летний плащ, новая шляпа и перчатки, которые он снял в волнении и нес теперь в руках, выдавали в нем человека небедного.
Внутреннее чутье молодого человека предсказывало ему приближающееся с каждой секундой событие, способное перевернуть его сознание, а он не был готов к этому. Но, так же, как и его спутник, юноша не собирался отступать перед своими страхами и пытался сдерживать нарастающее волнение.
Уже почти пришли, мистер Эдвард, ‒ прошептал старик, стараясь говорить как можно увереннее, ‒ Это за тем дубом. ‒ Он остановился, пытаясь отдышаться и взять себя в руки, а заодно и подбодрить юношу. ‒ Вы же не передумали, мистер Эдвард? Это наш единственный шанс! ‒ оглянувшись, он умоляюще посмотрел на своего спутника, пытаясь понять, сумеет ли тот выполнить обещание, данное ему несколько часов назад, не испугается ли и не покинет в эту жуткую минуту.
Старик понимал, что один он не справится со страшной и невыполнимой для простого смертного задачей, которую им предстояло решить. Без помощи Эдварда все его усилия будут тщетны.
Нет, мистер Смит, я буду с вами до конца! ‒ дрожащим от волнения голосом ответил молодой человек, снимая шляпу. Он достал из кармана сюртука белоснежный платок и спешно вытер пот со своего высокого чистого лба. ‒ Я не знаю, что нас ждет дальше, но, если вы считаете, что это поможет Элизе, я готов на все!
Благородные слова, пылко сказанные молодым джентльменом, тронули старика. Вытирая потекшие из глаз благодарные слезы, он выпрямился и, чувствуя поддержку, произнес уже немного громче и увереннее:
Мы спасем ее! Я верю! ‒ он ненадолго замер в спустившейся почти темноте, продумывая дальнейшие шаги. ‒ Самое главное ‒ успеть до полуночи! – подытожил он свои мысли, бодро кивнув головой. ‒ У нас есть почти три часа. Думаю, этого вполне достаточно, мистер Эдвард. Пойдемте же!
Мужчины обогнули могучий дуб и оказались перед высоким памятным надгробием. Вышедшая в этот момент из-за пелены облаков почти полная луна, осветила кладбище мутным лучом, и Эдвард увидел перед собой массивный серый камень. Естественной природной формы, он не был подвергнут никакой художественной обработке. Необъятных размеров, высотой в человеческий рост, он похож был на скалу, растущую из земных глубин. На отшлифованной тысячелетними ветрами поверхности камня было выбито имя, при виде которого у старика затряслись руки и страх, животный, неконтролируемый и всепоглощающий вновь завладел им.
Господи, помоги! Защити нас, святой Патрик! ‒ яростно перекрестившись, застонал старик. ‒ Мистер Эдвард, это здесь! Это она! – дрожа от волнения, прошептал мистер Смит и повернулся к молодому человеку.
Он смотрел на юношу молящим взглядом, боясь, что тот может отказаться от их задумки и тогда все для него будет кончено.
Молодой мужчина стоял неподвижно и взгляд его был прикован к страшному камню. Надгробие притягивало Эдварда как магнит, разум его как будто подчинился неведомой, исходящей от камня силе и ему хотелось просто стоять и смотреть на эти причудливые изгибы камня, читая раз за разом незнакомое имя неизвестной женщины. Ему даже почудилось, что он слышит ее голос.
Эдвард! ‒ звал его он.
"Какой прекрасный голос! Он чем-то похож на голос Элизы!" – подумалось ему.
Смит, в ужасе от пришедшей догадки, лихорадочно затеребил карманы своих брюк, ища в них что-то. Трясущимися руками он вынул серый, размером с желудь камень и, вложив его в руку Эдварда, затараторил, извиняясь и оправдываясь.
Мистер Эдвард, очнитесь! Не поддавайтесь, не слушайте ее. Ах, какой же я глупец! Почему же я сразу не отдал его вам!
Сжимая своими руками ладони Эдварда, в которых лежал камень, он глядел в его затуманенные глаза, ожидая, когда же тот придет в себя. Несколько минут стояли они в этом странном состоянии: один – в полной расслабленности и безволии, другой – в напряжении и ожидании.
Ругая себя последними словами и плача от злости, мистер Смит все сильнее сжимал свои ладони, как будто стараясь усилить и ускорить какой-то непонятный процесс. Его уверенность в результате была похожа на уверенность доктора, прописавшему больному нужное лекарство и ожидающего, когда же оно начнет действовать.
