Тенгиз Маржохов - Лагерные этюды

Лагерные этюды
Название: Лагерные этюды
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Лагерные этюды"

Художественные зарисовки тюремно-лагерной жизни России 2000-х годов. Реальные судьбы, истории, мимо которых нельзя пройти мимо. Книга содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Лагерные этюды


© Тенгиз Маржохов, 2021


ISBN 978-5-0055-1937-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лагерные этюды

НКВД-шник

СОВ. СЕКРЕТНО

НАЧАЛЬНИКАМ ИТЛ, УИТЛ (ОИТК) НКВД (УНКВД).

Настоящим устанавливается порядок погребения заключенных:

1. Наряду с захоронением каждого трупа в отдельности разрешить погребение в общих могилах по нескольку трупов вместе.

ПРИМЕЧАНИЕ: установленный порядок захоронения категорически исключает практику накопления трупов.

2. Допустить захоронение трупов без гробов и без белья.


По тюремному больничному коридору ковыляла приземистая подрагивающая фигура. Засаленная клетчатая рубашка, старые спортивные штаны, комнатные тапки с дырками на больших пальцах, носки, прохудившиеся на пятках. Тапки, бывшие не по размеру, подламывались и пятки шуршали по грязному кафелю. Это был какой-то старый дед, затерявшийся в веках, доковылявший до 2005 года на страдающих онемением ногах, пытаясь догнать призраки ушедших поколений. Возраста его никто не знал, как звать-величать тоже. Не было у него даже погоняла, что случается крайне редко. Внешне он выглядел как простой кряжистый крестьянин, русый, голубоглазый, с отменной шевелюрой, не по возрасту густой и волнистой. Молодежь могла позавидовать такой гриве.

Блатные его не замечали, мужики плевались и отворачивались в сторону. Нигде ему не было прохода, везде он вызывал отвращение. В столовой его гнали от раздаточного окна, на умывальнике от крана, в комнате личного времени со всех лавок. Не было у него приятеля, ни с кем он не дружил. Бродил один, как тень. Соседи по палате не замечали его, а если он проявлялся – обращал на себя внимание, покрикивали. Большую часть времени он спал или просиживал на своей шконке (наре), постоянно жуя, шамкая губами и бормоча сам с собой. Дырка в горле не давала ему свободно говорить. Приспособления, какие бывают в подобных случаях, он не имел, и хрипел себе под нос что-то непонятное. Казалось, он ругает толи всех вокруг, толи свою старуху, толи судьбу.

Однажды его шконка запустовала: на металлической дужке осталось висеть казенное полотенце; примятая подушка забилась в угол и уже не надеялась на возвращение хозяина.

– Куда этот дед подевался? – поинтересовался я.

– Ночью в реанимацию перевели.

– А что с ним?

– Напоролся колбасы, мразь! Требуха забарахлила. Приступ, – объяснил какой-то мужик. – У него на карточке куча денег, ни с кем не делится. На освобождение копит, небось. А вчера в ларьке отоварка была. Не выдержал удав, накупил колбасы и шоколадных конфет, и переборщил… Жадность фраера сгубила!

Я не понимал такого отношения к старику. Но про себя подумал – не могла же одна жадность и маразм вызывать в окружающей массе постоянные нападки? Наблюдал за ним со стороны и не хотел даже на миг представить себя на его месте. Он при жизни попал в ад и жарится на сковородке. Наша тюрьма для молодых. А в его годы, когда каждое движение даётся с неимоверным усилием, надо спокойно доживать жизнь в кругу любящих внуков.

Припомнился мне другой дед. К нам в купе по этапу в Белгороде подсадили. Восемьдесят с хвостиком ему было. За убийство на старости загремел. Мы ещё всё подшучивали, мол, не может быть, дед, чтобы первая ходка?!

Бабку похоронил и руки опустились. А тут какой-то провокатор в огороде пристал. Дед его лопатой и зарубил. Один глаз у него уже не видел, зрачок не реагировал на свет. Смотришь ему в живой глаз – мудрость смотрит на тебя, а глянешь в другой – смерть с тобой разговаривает.

Дед в окно «Столыпина» воронежский пейзаж приметил и рассказал, как освобождал эти земли во время войны. В артиллерии служил, на гармони играл и пел. Мы его заботой и вниманием окружили: уступили удобное место, помогли с вещами. Достали хлеб, рыбу, сальца подрезали, напоили чаем с кусковым сахаром. Дед нам весь вечер фронтовые песни пел. Даже конвой не мешал, пробрало паскуд.

– Почему такое отношение к старому? – спросил я у Смотрящего по больнице.

– К этому что ли?.. Да он людей расстреливал. Энкавэдэшник хренов!

Я не поверил, но призадумался.

И как-то раз на умывальнике я обернулся на шум. Умывальник совмещался с туалетом – дальняком. Между умывальником и дальняком у стены стояла большая железная бочка – параша. Параша как бы разделяла помещение на умывальник и дальняк, была своеобразным пограничным столбом. Нужда справлялась у всех на виду. По-маленькому – лицом к стене у общего писсуара, как правило с задранными к потолку носами от едкого до слез аммиака. По-большому – на корточках с отстранено-медитативным выражением лиц над напольными туалетными «чашами Генуя» (хорошо знакомым всем арестантам и солдатам). Эти чаши, а по-простому дыры, забивались и над ними образовывались кучи, как над кротовыми норами. И такая гамма тошнотворных запахов наполняла это пространство, что неподготовленному человеку без противогаза туда было не войти.

Так вот, я мыл руки над умывальником – бетонным водосточным желобом, куда лилась вода из крана, когда услышал шум за спиной. Дед упал на дальняке и не мог подняться, ворочался в нечистотах. Мужики начали его ругать и плеваться.

– Поднимите его! – рявкнул я на них. – Отведите в палату!

– Да он весь в говне, и в каше! – хохотнул находчивый паренёк и окатил деда ведром воды.

В палате на шконке дед мокрый дрожал от холода. Он прижал пальцы к гортани в нервной трясучке и стал что-то хрипеть.

– Тихо! – подошел я поближе и склонился над ним. – Что, дед? Что?..

– Рас-стре-ли-вал!.. Рас-стре-ли-вал!.. Мне приказывали, я и расстреливал! – просипел он.

Много большевиков карателей: НКВД-шников, ЧК-истов, ОГПУ-шников, СМЕРШ-евцев кончали жизнь в застенках. Но единицы дожили до российской демократии двухтысячных.


СЕКРЕТНО

НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ________________________________

НАЧ. ОИТК/УИТК/___________________________УНКВД


По вопросу о допустимости снятия золотых зубных протезов с умерших заключенных разъясняем:

1. Золотые зубные протезы с умерших заключенных подлежат снятию.

2. Снятие золотых зубных протезов производится в присутствии комиссии в составе представителей: санитарной службы, лагерной администрации и финотдела.

3. По снятии золотого зубного протеза комиссия составляет акт в 2-х экземплярах, в котором точно указывается число снятых единиц /коронки, зубы, крючки, кламера и т.п./ и их вес.

4. Акт подписывается всеми вышеперечисленными представителями. Принятое золото сдается в соответствующее ближайшее отделение госбанка.


ЗАМ. НАЧ. ГУЛАГа НКВД СССР ЗАМ. НАЧ. ПФПО НКВД СССР

«17» Ноября 1941 г.

Лётчик – рецидивист

В камеру привели мужичка. Показали на «пальму» – шконку на втором ярусе, и небрежно бросили: «Располагайся». Мужичок побросал пакеты с вещами под шконку и ловко вскарабкался наверх. Оттуда он стал весело переговариваться с оказавшимся здесь своим знакомым. Мужичок этот представился Николаем Григорьевичем и походил на малоросского бесшабашного проходимца. Кроме богатых усов и совсем не тюремного чуба, в нем было что-то бравое, казацкое. Он уже сидел несколько месяцев, нисколько не конфузился новой обстановки и держался нарочито приветливо и уверенно.


С этой книгой читают
Жанр: криминал, приключения (завязка истории основана на реальных событиях).Вторая половина девяностых. Конец лета. Москва. В уличной драке пострадал олимпийский чемпион по плаванию Александр Попов. Неизвестный нанес удар ножом. Вследствие чего Попов был доставлен в больницу. Дальнейшая спортивная карьера олимпийского чемпиона под угрозой.Амбициозный бакинский парень – Джони – приезжает в Москву искать счастье.Планы Джони нарушает случай: в драке
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Читать детям только поздно вечером или ночью. Дети просто обожают бояться ночью, так вот эта страшная история поможет им спокойно заснуть.
В маленькой избушке посреди леса молодая беременная девушка, оставленная отцом, рассказывает незнакомому мужчине историю своей тяжелой жизни. Мужчина в ответ делится своими самыми страшными секретами.
Разве может майор спецназа, прошедший ад, потерявший на войне своих боевых товарищей, спокойно жить на гражданке? Начать новую жизнь в другом мире, где нет взрывов, выстрелов, смерти, но есть ложь и лицемерие. Или это просто иллюзия? Содержит нецензурную брань.
«Истинный дар Евтушенко – пронизанные некрасовской музыкой зарисовки с натуры: тягловая «серединная Россия», кочующая по стране в поездах, на пароходах и пёхом. Наблюдательность и неистощимость изумительны! В этом смысле стихи и поэмы Евтушенко – действительно фреска жизни страны в советское время, и подлинна эта картина не только потому, что точны и красочны ее детали, а потому, что включена фактура в душевную драму поэта, который готов раствори
«Поэт – человек, который слышит слово. Слово – это то, что отличает нас от животных. А с другой стороны, поэт – одно из самых древних животных со времен гибели динозавров. Поэт – маленький зверек. В сущности – крыса. Поэт – мелкий хвостатый зверек, который первым чувствует приближение катастрофы. Только бежать с корабля ему некуда. Пусть не будет катастроф. С остальным мы справимся». Дмитрий Воденников В книгу включены объективно лучшие стихотвор