В Даболим мы приземлились в сумерках. Народу в зале прилета скопилась тьма тьмущая, и когда вместе с другими прибывшими я наконец вывалился из аэропорта с багажом в обеих руках, на улице уже стояла непроглядная ночь. В высоком небе переливались звезды, а под ногами шныряли портеры и так и норовили утащить твой чемодан, якобы помочь с такси, а на деле выудить доллар-другой у еще не успевшего сориентироваться туриста. Путь мне предстоял неблизкий, и я заранее решил, что останусь на ночлег где-нибудь в окрестностях, а в Канакону отправлюсь на следующее утро – отдохну от долгого перелета, да и ехать буду при свете дня. Мой выбор пал на Васко да Гама, культурный портовый городок с парочкой приличных отелей на главной улице; четверть часа на такси, и я уже заселялся в номер одного из них, мысленно хваля себя за это решение. Ехать в черной ночи никуда не хотелось, да и отель на первый взгляд оказался лучше, чем я ожидал. Персонал вышколен, горячей воды в кране сколько душе угодно, ужин накрыт в ресторане на верхнем этаже – чего еще желать с дороги.
Утром я не спешил. В Канаконе меня едва ли ждут раньше обеда, так что, отзавтракав в полном одиночестве в чинной столовой, со всех концов обдуваемой кондиционерами, я с наслаждением вышел на солнце и пустился осматривать город. Улица, вчера вечером ярко освещенная фонарями, сейчас выглядела пыльной и невзрачной. На дороге, по гоанским меркам просто великолепной – с высоким бордюрным камнем, разделяющим две полосы, с островками земли вроде клумб, только без цветов, с пешеходными переходами, – несмотря на раннее утро, вовсю толпился транспорт местного розлива: автомобили времен моего детства, мопеды и дряхлые, накрененные на бок автобусы, каких даже я не видывал. Хороших машин здесь не встречалось, я заметил это еще вчера, когда ехал из аэропорта в узеньком, громыхающем всеми внутренностями такси. Несколько трехзвездочных отелей и уже открывшиеся закусочные немного разбавляли общую унылость. Туристов не было. Совсем близко стояла железнодорожная станция, с окраины улицы мне виден был перрон и стоящий на нем состав, да и ночью, я вспомнил, слышались гудки поездов; может быть, путешествующие пересаживались на станции и ехали дальше, не заглядывая в город, во всяком случае, я оказался единственным приезжим и сразу привлек к себе внимание – на меня налетела босоногая детвора, без зазрения совести выпрашивая деньги, ручку, леденцы или, на худой конец, карту Васко да Гама, взятую мной в отеле. Неподалеку мне встретился маленький скверик. По его периметру вышагивали трое: индийцы, выходя на утреннюю пробежку, никогда не бегают, а только ходят; я успел позабыть об этой странной особенности и теперь заново ей удивился. От обычной прогулки эта ходьба отличается чуть более стремительным шагом, и только. Ходят они размашисто, небрежно, далеко раскидывая руки и выпятив вперед толстые животы, – со стороны кажется, что человек просто прибавил шагу, опаздывая на поезд. Сквер был аккуратный и по-своему ухоженный, садовник поливал траву из новенького шланга, единственная здесь женщина мела тропинки, но когда только прилетаешь из Москвы, невольно обращаешь внимание на то, что деревья тут кривые и потрепанные, фонтан давно усох, кругом мусор, в воздухе пахнет дизелем, а к скамейкам не подойти из-за сидящих на ветках ворон, с громкими карканьями обстреливающих пространство под собой. Я вернулся на главную улицу. В глубину переулков и соваться нечего – даже отсюда мне видны были стоящие вкривь и вкось полуразвалившиеся дома и запущенные пустыри. На мгновенье я растерялся. У меня была пара часов свободного времени, и я хотел увидеть что-то в этом городе – когда еще окажешься в таком далеке, но что смотреть, куда податься, я не представлял и вернулся в отель. Расторопный портье, к которому я обратился, быстро все разъяснил: здесь есть музей военно-морской авиации (но сейчас туда не поедешь, он открывается позднее), есть порт и рыбный рынок (тут он поморщился, и я словно бы ощутил ударную волну запахов, ожидающих меня там) и пляж Богмало, настоящая жемчужина этих мест. На том и порешили. Он вызвал мне такси, выйдя из отеля и махнув кому-то на улице, и велел везти меня на пляж.
Богмало оказался типичной индийской деревушкой на берегу океана. Вдоль сухой песчаной дороги тянулись низенькие домишки, на обочине среди всякого хлама сидели на земле и смотрели на все безразличными глазами полуодетые мужчины с темной как смоль кожей и женщины в сари, с детьми на руках; все они, по всей вероятности, тут же, на улице, и жили. Такси высадило меня у входа на пляж. Дальше пришлось пробираться сквозь ряды торговых лавочек, увешанных всякой утварью, под нос мне совали штаны, крема, пакетики со специями, поющие чаши, барабаны, да все подряд – завидев свежее лицо, торговцы наперебой бросались предлагать свой товар. Как видно, набитые до отказа автобусы подъезжали сюда с самого утра, выгружая толпы индийцев, в основном мужчин, решивших провести субботний день на пляже. Вот и сейчас в одно время со мной у входа с грохотом затормозил очередной без окон, без дверей автобус, из него высыпали похожие друг на друга лица, галдящие и чем-то словно недовольные, кучной толпой они встали на месте и принялись перекрикиваться, шуметь, как будто даже ругаться; я с трудом протиснулся между ними. Впереди лежал океан, и он дышал простором.
Пляж здесь такой же точно, что я встречал повсюду в северном ГОА. Гладкая песчаная полоса, по которой так приятно идти, окуная ноги в шелковистое мелководье, позади ресторанчики, их называют тут шарками, и лежаки в аренду; один-единственный отель, помпезный и наверняка непомерно дорогой, стоит на берегу чуть левее, в окружении пышных кокосовых пальм; встречающиеся на пляже европейцы, несомненно, его постояльцы. В отдалении, там, где заканчивался пляж, тянулась канава со сточными водами, за ней возвышались груды мусора, и ветер нет-нет да приносил оттуда запах нечистот, но это не слишком портило впечатления – на самом пляже было относительно чисто и, как ни странно, тихо. Народу в этот час собралось уже немало, но, разойдясь кто куда по широкой песчаной полосе, друг другу не мешали. Индийцы, как водится, сбивались в кучки. Молодые парни компаниями по пять-шесть человек слонялись взад-вперед, щелкая семечками и глазея на туристов, семейства из нескольких поколений, с детьми и престарелыми родственниками, держались сами по себе; как правило, они не заходили в кафе и не покупали ничего из еды, не купались и не загорали, а садились на песок, не снимая одежд, и сидели так, и стар и млад, молчаливо взирая друг на друга; вокруг них бегали дети. Только что сошла с автобуса стайка студентов в одинаковых хлопковых рубашках с коротким рукавом, они гурьбой понеслись по взморью, брызгаясь и хохоча с беззаботностью, какая бывает только в их годы, и среди них попадались нежные девчачьи лица с волосами как вороново крыло.
