"Если вы готовы к раскрытию тайны,
Найдите меня.
Умоляю! Найдите меня!"
Югр Ставский
За окном бесколесника проносился многолюдный город. Кирпичные стены, ароматный асфальт, крыши, обласканные солнцем. Толенто будто заявлял всему миру: я самый теплый, самый уютный, идите ко мне жить! Только как раз жизни в нем не было. Была работа, суета, обилие газов и запахов грязных улиц.
Уезжать было совсем не горестно, а даже как-то легко. Я родилась здесь, в теплом, благополучном Толенто. Но настоящая жизнь началась в совершенно другом, мрачном и замерзающем Бьорне. Сердцу не прикажешь.
Дорога пролетела незаметно. С собой маленький чемодан, клетка с крыской. В руках – томик последнего детектива Югра Ставского.
Герой наконец поймал злодея и сейчас отдыхал в таверне, выслушивая пение влюбленной в него официантки. Пела она в стихах, которые автору удавались крайне плохо. Рифма скакала, строчки были неравной длины, отчего хотелось поскорее пролистнуть неприятный стишок и идти дальше, к приключениям. Не люблю стихи, вкрапленные в текст, да простит меня Югр Ставский.
Я было уже перевернула страницу, как перед глазами стрельнула молния. Так бывает, когда глаза видят проблему, а мозгу еще нужно время, чтобы сообразить. Считанные секунды – и я сообразила. Быстро перелистнула страницу обратно на стишок-серенаду.
Нет, песня была посредственной, как и героиня, которой она принадлежала. Внимание привлекло другое.
Первые буквы каждой строчки складывались в слова. Я уткнулась носом в текст и прошлась сверху вниз.
"Я ДАНИЭЛЬ ЭЛВАРС", – фраза, что была зашифрована в песне.
Бесколесник покачнулся, и я вместе с книгой свалилась на пол. Совершенно обескураженная отряхнула обложку и вновь вернулась к новой странице.
Даниэль Элварс? В книге? Не может быть!
Б-р-р! Стоп-стоп-стоп.
Я заставила себя сесть и включить голову.
По всему выходило, что автор передал некое послание от настоящего Даниэля Элварса.
Или же Югр Ставский и есть Даниэль?
Хм… Не может Даниэль Элварс скрываться под видом публичной личности. Писатель – он же для людей. Его, наверняка, многие знают, его бы заметили, а настоящему Даниэлю это ни к чему.
Голова соображала слабо, очень хотелось посоветоваться. С шефом, с Риком… От ожидания встречи с последним свело колени.
Быстро вложила закладку на нужную страницу и не ожидала следующего – бесколесник затормозил. Странно, ведь мы еще не приехали. По ощущениям, мы сейчас максимум на границе с Бьорном, до центра еще целый час.
Призрачный ворон на плече предупреждающе каркнул.
Створка распахнулась, вместо водителя на меня смотрели двое стражей. В полном обмундировании, в защитных жилетках, с оружием в руках. Один постарше, второй моложе, никого из них я не видела прежде. Приняв боевые стойки, они со скрытым страхом взирали на меня, как на самого опасного преступника.
Тот, что постарше, заговорил первым:
– Николетта Феррано?
Я решила выйти из бесколесника, чтобы разрешить недопонимание. На мое движение стражи резко напряглись и схватились за мечи.
Вставать сразу передумала. Медленно положила руки на колени, как самая послушная девочка, и спокойно произнесла:
– Всё верно. Господа стражи, думаю, здесь произошла какая-то ошибка.
– Никакой ошибки! – перебил молодой. Он трясся за спиной старшего как осиновый лист. – Вы арестованы!
– За что арестована?
Я перевела взгляд на старшего и поняла – они это серьезно.
– По приказу императора каждый гражданин с дефектом обязан пройти проверку на принадлежность к угрожающей власти группировке.
– Это вы про повстанцев?
– Вот! – вскочил юнец. – Сама призналась!
– В чем призналась?
– В.. в..
Старший отодвинул мальца обратно к себе за спину и пояснил:
– Леди, нам приказано доставить вас в тюрьму. Все объяснения вы получите по прибытии.
– В тюрьму, значит? – я распахнула вторую створку и представила на обозрение стражей мою кровожадную крыску. – А малышку Кару возьмете к себе? Она довольно прожорливая и прихотливая, ей нужен уход, а не тюремный свет. Куда же мне ее деть?
Старший страж вздохнул.
– Леди, у вас есть родственники в Бьорне? Можете отправить ваш багаж им.
– Могу, – кивнула я, – так и сделаю. Любезный? – я обратилась к водителю. – Доставите чемодан и клетку вот по этому адресу?
Я медленно сложила книгу с закладкой в чемодан и передала водителю записку с адресом Рика. Приезда моего багажа он, конечно, не ожидает, но передать его другому я просто не могла.
Интересно, чем сейчас занимается Рик?
Наручники слишком быстро сомкнулись на запястьях, после чего меня пересадили в бесколесник службы безопасности.
Надо же! Интересно, как скоро шеф меня освободит? Может, к обеду?
В том, что мой арест недоразумение, я не сомневалась нисколько. Не мог же император в самом деле выпустить указ сажать всех дефектных? Или мог?
Червячок сомнения зарылся в сердце и начал паразитировать.
Меня не освободили к обеду, и к обеду следующего дня тоже. В одиночной камере тюрьмы я провела неделю, а после седьмого дня начала сбиваться со счета. Никаких объяснений по прибытии я не получила. Только жесткую койку, ведро воды и постный обед два раза в день.
– Ожидайте, – отвечал надзиратель на каждый мой беспокойный вопрос.
Большинство дефектных вели в камеры общего содержания, в другом крыле. Оттуда был слышен шум, возгласы мужчин и крики женщин. В одиночные вели редких благородных, именно этот фактор позволил мне остаться в своем уме.
Теперь я понимала Розетту, которая после нескольких дней тюрьмы выглядела повзрослевшей на десяток лет. Темные стены, запах страха и безнадежности, крохотное окошко, в которое свет заходил только час в сутки – все это давило на психику и позволяло червяку сомнения отжираться до отвала.
Больнее ощущалась не твердая постель и отсутствие нормальной гигиены, а то, что обо мне никто до сих пор не поинтересовался! Даже Рик… Уж он то знал, что я в Бьорне. Знал с первого дня! А вестей "со свободы" все не было.
В какой-то из дней заключенных начали водить на допросы. Начали с конца коридора, потому я наблюдала и ждала своей очереди. Чего бояться, если ты невиновен? Только собственного страха.
Соседа по камере привели с допроса ночью. Следующей в очереди была я, так что к утру я твердо надеялась отсюда выбраться.
Сосед был плох.
– Вы в порядке? – тихо спросила, когда дверь за надзирателем закрылась.
Сосед глухо захохотал. Он так и не ответил. По звуку, рухнул на кушетку и уснул, а утром камера была пуста. Должно быть, отпустили.
На собственный допрос шла молча. Замки наручников щелкнули, а затем я ослепла, в комнате было непривычно ярко.
Следователя я разглядела лишь к середине разговора, а потом разговор быстро свернулся. Меня не спрашивали ни о чем таком, о чем я не знала. Коротко по делу о моих связях с повстанцами и роли в разоблачении Филиппа.
