До сегодняшнего дня Максим Демидов считал себя, если не самым счастливым человеком на свете, то уж во всяком случае, жаловаться на жизнь у него не было ни малейших причин. Да он и не собирался. Двадцатичетырехлетний фитнес-тренер модного, самого дорогого в городе спортивного центра и КМС по рукопашному бою в одном флаконе был хорош собой, до краев наполнен жизненной энергией и находился в отличной спортивной форме. Это давало ему все основания с неиссякаемым оптимизмом смотреть в обозримое будущее. И оно, будущее, сулило ему уверенность в дне грядущем, успех, процветание и долголетие земного бытия.
Но самое главное – у него была она, Оленька. Его первая и единственная любовь. При упоминании имени любимой, Макса переполняло будоражащее кровь чувство, толкавшее мужчин всех времен на свершения ратных подвигов и всяческих безумств. Другие женщины для Макса не существовали – он их просто не замечал. Разве что пару раз засматривался на какую-нибудь красотку, куклу Барби с идеальными формами, но это так, из чисто профессионального интереса, не более. Но зато сколько представительниц слабого пола, посещавших спортзал, строили ему, молодому красавцу фитнесс-тренеру глазки и закидывали в его адрес совсем недвусмысленные намеки. Да что там намеки, – назначили свидания, в открытую предлагали встретиться на нейтральной территории. И поступали эти предложения, надо отметить, от дам разных возрастов и материального положения. Стоило Максу только захотеть, только свиснуть, и у него было бы все: и последней модели престижная иномарка, и отдых в фешенебельном отеле где-нибудь на Канарских островах, и многое-многое другое, о чем только мог мечтать молодой Альфа-самец, ощутивший на себе всю безграничную щедрость женской натуры. Любой другой на его месте не раздумывал бы и секунды, но только не Максим Демидов. Он, безусловно, тоже всего этого хотел, но только не такой ценой. Ему, Максу, ничего этого не надо без его ненаглядной, горячо любимой Оленьки. С ней и только с ней он собирался воплощать в жизнь все задуманное, только для неё он был готов свернуть горы, повернуть реки вспять, высушить моря, превратить пустыни в цветущие сады.
Но как верно подметил кто-то из великих: «Слепая любовь ведет к запоздалым прозрениям». И оно пришло, и именно в такой момент, когда ничего подобного и ожидать было нельзя. Макс еще нежился в постели, досматривая обрывки утреннего сна, когда Оля легкими, едва слышными шагами зашла в квартиру. Она неделю гостила у мамы и вернуться должна была через два дня. Радости Макса не было предела. Будь он не человеком, а собакой, то непременно громко залаял бы и завилял хвостом, выражая таким образом наивысшую степень восторга при внезапном появлении любимой хозяйки. Но вместо обычного в таких случаях приветствия и следовавшего вслед за ним поцелуя, Оля, не раздеваясь и не снимая обуви, молча прошла в комнату. Даже не посмотрев в сторону Максима, на ходу начала запихивать в дорожную сумку какие-то бумаги, вещи, мелкие безделушки. Вдруг она резко остановилась, почти замерла и громко, каким-то чужим голосом, отчеканивая каждое слово, произнесла:
– Демидов, мне нужно тебе что-то сказать, что-то очень важное.
Максима на сотые доли секунды бросило в жар. Затем холод, леденящий холод, -460 по Фаренгейту сковал, зацементировал, сжал в тиски. Восторженный лай перешел на тихое тревожное поскуливание, а виляющий хвост поджался, как у побитой собаки.
А Оля все в той же несвойственной ей манере (Макс раньше ее никогда такой не видел), как судья, выносящий обвиняемому приговор, продолжала:
– Мы расстаемся и это решено. Дальше тянуть нет смысла.
Максим, попытался что-то сказать, но голос сорвался на хрип и получилось что-то невнятное, нечленораздельное.
– Молчи и слушай, – резко, почти грубо, тоном, не терпящим возражений, перебила его Оля. – Я встретила другого (не полюбила, а именно встретила) и ухожу к нему. К сожалению, такое бывает. Не ты первый, не ты последний. Я заберу только самое необходимое. Все остальное мне не понадобится. Там, куда я ухожу у меня будет все, слышишь – все.
Оля нарочно сделала акцент на последнем слове, ясно указывая этим на главную причину своего ухода. После секундной паузы девушка продолжила:
– Так что прощай, я думаю, ты долго печалиться не будешь, утешительницы быстро найдутся.
– Кто он? – только и смог выдавить из себя, потрясенный и полностью деморализованный всем случившимся Макс. Он чувствовал себя боксером, который только что пропустил удар сокрушительной силы.
– Это тебе знать не обязательно. Хотя… Чего уж там. Он известный писатель, автор популярных бестселлеров. Впрочем, его имя тебе мало о чем скажет. Ты ведь всегда считал чтение книг пустой тратой времени. А зря…
И положив ключи на столик возле зеркала, ушла с такой же стремительной лёгкостью, как и появилась. Макс окончательно потух.
Поскуливание сменилось протяжным завыванием, покинутой хозяином и брошенной на произвол судьбы собаки.
Владлен Высоцкий влюбился. Влюбился по-настоящему: втюрился, втяпался, втрескался, втюхнулся; влюбился безумно, влюбился по уши, влюбился без памяти, влюбился безрассудно. Единственный вопрос зачем, как говорят в Одессе (а может и вовсе так не говорят): «Зачем вам этот геморрой, купите лучше моего хомячка!»
Владлен был слегка полноватым, лысоватым, бородатым. Владлену Высоцкому 8 марта исполнилось 47. В женский день его родили, в женский день его всю жизнь и поздравляли. Вначале звучали тосты за именинника, и лишь к концу вечера вспоминали о дамах.
Когда он служил в армии (а было это в конце восьмидесятых), тогда еще в Советской Армии, существовал армейский ритуал: именинника вызывали перед строем взвода и командир громогласно озвучивал приказ о поздравлении. Все хором кричали победоносное: «Ура! Ура! Ура!»
Предвидя шуточки и колкости со стороны однополчан, Владлен дипломатично (с детства он мечтал о карьере дипломата) договорился с замполитом, о том, что вызывать перед строем его не будут, а с утра отпустят в увольнение. Благо, служил он в курортном городе Евпатория, и даже в начале марта, можно было окунуться в море. Замполит благосклонно отнесся к просьбе редактора «Боевого листка» роты (Владлен писал статьи и оформлял сие чудо советской пропаганды) и отпустил его в увольнительную.
Это был чудеснейший день рождения (19-летие). Уже в 10 утра Владлен с местными евпаторийскими ребятами и девчонками попивал коньячок. Травил веселые армейские байки. На спор сходу складывал из заданных слов превесёлейшие рассказы, а девчонкам признания в любви. К примеру, товарищи придумывают 5 словосочетаний: «гиблое место, желтый воронок, грандиозный марш, прокисший суп, легкий обморок». У Владлена есть 10 минут, чтобы составить текст признания в любви Таньке из их компашки. Все выпивали по рюмке коричневой мути, заедали дешевым шоколадным батончиком, и Владлен приступал к творению своих литературных шедевров.
