Рэйна уверенно вела их не в ту сторону. Силясь ее догнать, Андерс протискивался через толпу. На мгновение, когда они проходили под каменной аркой, мальчика окутало облаком рыбной вони, но он тут же отклонился в сторону, ловко увернувшись от корзины с маслянистой рыбой, которую несла какая-то женщина.
– Рэйна, нам…
Однако его сестра-двойняшка уже поворачивала за угол и неслась через улицу Холстов, проскочив прямо перед колышущимся на каменистой дороге гружеными бочками фургоном, запряженным двумя темно-рыжими пони. Андерс еле дождался, пока проедет повозка, а потом снова кинулся за девочкой, окликая ее по имени.
Он знал, что сестра прекрасно его слышит: она то и дело оглядывалась через плечо, сверкая белоснежной улыбкой на смуглом лице, но шаг так и не замедлила, продолжая свой путь почти бегом, а заплетенные в увесистую косу черные волосы раскачивались в такт. Андерс снова попытался догнать ее, но застрял в толпе. Вот вечно она так!
– Рэйна, – прокричал мальчик в последний раз, как раз в ту минуту, когда они поворачивали за угол и увидели стоявших на дороге стражников в серых шерстяных мундирах. Ни на секунду не останавливаясь, сестра развернулась в обратную сторону и, схватив брата за руку, увлекла его с собой за угол. Сердце прижавшегося к холодной скале Андерса бешено колотилось.
– Стража, – прошептала она, оправляя пальто.
– Знаю! Они же тут на каждой улице: вся северная сторона города патрулируется, – прошипел подросток в ответ. – Проверяют всех прохожих.
Откинувшись назад, Рэйна осторожно заглянула за угол.
– Что, снова видели дракона? Или просто усиленная проверка перед Состязаниями Ульфара?
– Я слышал, как в таверне рассказывали, что прошлой ночью над городом летал дракон, – ответил Андерс, но не стал напоминать, что он уже говорил ей об этом, чего сестра, увлеченная рассказами о своих планах, даже не заметила. – Говорят, змей еще и плевался огнем.
Такая новость заставила умолкнуть даже Рэйну. В Холбарде уже десять лет не было драконов, но недавно они стали появляться снова. Полгода назад, в ночь празднования равноденствия, двойняшки видели, как монстр кружил в небе над городом и изрыгал белый огонь, а потом исчез в темноте. Через час на севере города запылали бело-желтым огнем постройки на конюшне и горели так яростно, что их почти невозможно было потушить: пламя перескакивало с места на место гораздо быстрее, чем обычный огонь.
Когда от построек остались одни головешки и пепел, дракон уже пропал, как пропал и мальчик, живший в доме неподалеку. По рассказам, чудища всегда забирают детей: слабых, больных, беззащитных.
– Возможно, стражники думают, что вчерашний дракон до сих пор в городе и шпионит в человеческом обличье или замышляет снова что-то поджечь, – предположил Андерс.
– Что? – фыркнула Рэйна. – И чего они добиваются своими расспросами? По их мнению, люди должны признаться, что знали, где был монстр, но просто не хотели говорить?
Он кивнул и, понизив голос, изображая добропорядочного гражданина, выдал: «Виноват, господин стражник, чего греха таить: прячу у себя на крыше опаляющих драконов, потому что мне нравится быть зажаренным заживо и я не верю во всеобщую безопасность. Сам хотел во всем признаться, но не знал, кому можно об этом рассказать».
– Ну хоть согрелся, – захохотала Рэйна, пиная рыхлый, полурастаявший сугроб.
– Не спросишь – не узнаешь, – сказал Андерс обычным голосом. Он надеялся, что и в этот раз ее смех отгонит от него тревогу. И хоть мальчик улыбался и дурачился, страшные слова вонзились как кинжалы: опаляющие драконы. Их в Холбарде боялся каждый: от местных жителей до приезжих торговцев из-за моря. Каждый день появлялись слухи о летающих в окрестностях города чудищах, а на прошлой неделе один из них спалил дотла ферму вместе с так и не успевшими выбежать людьми.
– И как далеко на юг нам идти, чтобы обойти стражников? – вырвала Рэйна Андерса из потока невеселых раздумий. Двойняшки никогда об этом не говорили, но понимали, что стражники будут спрашивать: «Где ваши родители?» и задавать подобные неудобные вопросы, связанные с их беспризорностью.
– Улиц на десять, не меньше, – ответил мальчик. – Я заметил двоих в волчьем обличье, уж они-то почуют наше волнение, если пройдем ближе.
– На десять?! Так нам вдвое дольше идти до Трильской площади! Андерс, если ты знал, что мы идем не в ту сторону, почему же ты меня не остановил? – Рэйна была само возмущение, даже руки уперла в бедра.
– Ну я же… – начал было мальчик, но подумал, что не промедли он с предупреждением, они не зашли бы в такую даль. Надо было лучше стараться. – Извини, – примиряюще сказал брат, но сестра уже помчалась на юг, на ходу бросив:
– Проберемся по крышам.
Двойняшек роднили только черные волосы да смуглая кожа, в остальном у них было мало общего: он – высокий и неуклюжий, она – маленькая и ловкая. Андерс подсадил сестру, чтобы та могла зацепиться за водосток и перевалиться на крышу, а потом подставил бочку и залез сам.
Они увидели бескрайние поля, раскинувшиеся на крышах Холбарда. Каждый травяной квадрат, перемежаемый выступами и откосами, занимал не меньше двадцати домов в длину и столько же в ширину.
Крыши покрывал красочный ковер из полевых цветов: вдоль водостоков торчали красные фентилии, на скатах колыхались на ветру желто-белые огнецветы, а иногда попадались огородики с пряными травами – они принадлежали жителям, чьи окна были достаточно велики для того, чтобы вылезти на крышу, где они могли ухаживать за растениями.
Благодаря уличной шпане Холбарда можно было обойти полгорода, так и не ступив на землю: повсюду были припрятаны доски, и оставалось только перекинуть мостик через переулок или даже через широкую улицу и перескочить с крыши на крышу.
Андерс и Рэйна шли бок о бок через травяное поле, взбираясь на скаты крыш, и уже через пару минут добрались до Трильской площади. Здесь было не так многолюдно, как на просторных площадях соседних районов или возле порта, но все же хватало народу. По крайней мере сотня покупателей толпилась возле нескольких десятков тесно сгрудившихся прилавков со всякой всячиной: от цветов и яиц до подержанной одежды и горячих сосисок в тесте.
На скате противоположной крыши они заметили черноглазого паренька с бледным, покрытым слоем пыли лицом и темными волосами – Джерро. Скандально известный воришка-карманник бежал по соседней крыше в сопровождении пары братьев, похожих на него как две капли воды, только ростом поменьше. На этот раз он внимательно посмотрел на двойняшек и, решив, что они ему не помеха, отвернулся.
Внизу, на площади, пока не стемнело, готовился дать последнее представление кукольный балаган: под аккомпанемент губной гармошки, которая сама засасывала воздух и выдавала мелодию, актеры собирали деревянный ящик. За ним они прятались, выставив кукол наружу. Гармошка управлялась магической силой, и, должно быть, такой артефакт стоил дороже, чем все пожитки балагана вместе взятые.
