Антология, Нари Ади-Карана - Лепесток за лепестком

г. Москва

Родилась в Приморском крае, в семье военнослужащего. Долгое время жила в Латвии. Окончила дневное отделение Литературного института им. А. М. Горького, семинар поэзии. В 1998 году принята в Союз писателей России (МГО). Член Клуба писателей ЦДЛ. Пишет стихи и прозу. Переводила с латышского, болгарского, украинского. Публикуется с 1979 года. Автор нескольких книг. Среди них «Стихи о России» (2003), «Электронная скрипка» (2013). Стихи публиковались в газетах, журналах, альманахах и коллективных сборниках.

Из интервью с автором:

– Ничего не декларирую. Декларации связывают.

© Челюканова О., 2022

Темная кухня. Время – около трех часов ночи. За столом – две давние, еще со школы, подруги. 1-я сидит так, что не может видеть участка неба, доступного 2-й. На столе чай, бутылка сухого. Долгий, медленный и не очень веселый разговор. За большим черным окном звезды и звезды. Повисает пауза. Длится.

1-я: Да, это все, конечно, хорошо, но поздновато уже, а тебе ведь идти еще. Не боишься?..

2-я: ?..

1-я: Сейчас давай еще вскипячу и заварю.

2-я: Ага.

1-я возится с чайником.

2-я: Всегда так.

1-я: Ты о чем?

2-я: Да я говорю: всегда так кончается.

1-я: Как?

2-я: Ожиданно. Никаких всплесков. Разбрелись, и все.

1-я: А чего ж ты хочешь? Се ля ви. Шлафен унд арбейтен.

2-я: Да это-то как раз понятно… И все так кончится?

1-я: Ну что ты, не понимаю, о чем опять?

2-я: Ну в с ё, ВСЁ и В С Ё.

1-я: Эк, куда понесло… Вот чай. Может, покрепче?

2-я: Ага.

Флегматично размешивает. Изрядная пауза. Отрешенно смотрит в окно, в темноту осенней ночи. Вдруг, с изменившимся, побелевшим лицом:

2-я: Постой-постой… Тише, что там…

1-я: Не пугай. Ты что?

2-я: Тише, тише, дай-ка гляну как следует…

Вплотную приближает лицо к стеклу, охватив его ладонями.

2-я: Нет ли у тебя биноклика?.. Чего-нибудь?..

1-я: Счас. Трубу подзорную притараню.

Отходит от стола с чашкой в руках, садится у стены на корточки, как сидят геологи. Переносит происходящее уже с некоторой долей стоицизма.

2-я: Боюсь, исчезнет. Можно, я створку открою? Стекло отсвечивает. Не видно.

1-я: Ну давай-давай… Продолжай.

2-я открывает окно.

2-я: Всё. Точно. Теперь точно. Глянь! Глянь! Ну!..

1-я: ?..

2-я: Фу, даже холода не чувствую… Вижу. Невероятно; думала, врут про это… Пошло. Сияет.

1-я: Что?

2-я: Зеленая. Зеленая такая, но не звезда. Сияет.

1-я: ?..

2-я: Иди! Понимаешь, она движется, описывает правильные сложные фигуры. Сначала – восьмерку, лежащую на боку, – знак бесконечности. Трижды!..

1-я: Тише, разбудишь моих.

2-я: Квадрат… Пожалуйста, подойди к окну.

1-я: Холодно что-то. Пойду наброшу что-нибудь.

Возвращается из коридора в платке по брови и в старом пальто внакидку. Так же садится у стены.

2-я: Она совсем по-другому светится. Не как звезды. И этот цвет, почти бутылочный…

1-я: Бутылочный. (Как эхо, с намеком.)

2-я: Да нет, что мы там выпили-то? Полбутылки сухого. Да когда это было-то? Пойми: я вижу, вижу… И знаю: больше никто. Время сейчас к четырем. Нигде в городе ни огня. Мне страшно видеть это одной. Прошу. Подойди.

1-я: Послушай. Сначала я тебе не верила и не хотела подойти. Теперь верю… И не могу.

2-я: Прости уж меня, что говорю с тобой, а смотрю лишь туда. Я впервые встречаю такое. Совершенно необычное состояние. Это гипнотизирует. В душе одновременно и радость, и страх, и чувство чуждого, ужас приближения… ну, то есть если оно вдруг сейчас начнет двигаться к нам… Во-от… Чертит большой ромб… Ты знаешь, мне даже как-то весело, что ли; как говорится, «хочется рапортовать»…

1-я: Я тебе завидую.

2-я: Подойди…

1-я: Теперь поверь мне ты.

2-я: Не оставляй меня один на один с чудом.

1-я: Это тебе. Тебе показано.

2-я: Не заставляй меня всю жизнь сомневаться – «было-не было-было». Ведь есть! Будь, ради Бога, моим свидетелем!

1-я: Не могу. Пойду наброшу еще что-нибудь. Холод просто космический. Смотри и ты не простудись…

Возвращается уже в двух пальто внакидку и все так же, по-геологически, садится у стены.

1-я: Ты не обращай на меня внимания и, главное, поверь: я не могу.

2-я: Э-э… Я уже готова просить тебя на коленях об этом. Смешно. Я бы на твоем месте не выдержала.

1-я: Вот я тебе верю, а ты мне…

2-я: Ведь оно может исчезнуть в любой миг, и ты будешь всю жизнь жалеть.

1-я: Может быть. Даже наверняка.

2-я: Круг… Огромный… Теперь… опять… три горизонтальные восьмерки… Уходит… Пропадает… Всё!

На какое-то время обе застывают неподвижно. Молчание.

Затем, одновременно очнувшись, 1-я уходит в коридор и вешает обратно свои пальто, 2-я медленно закрывает окно.

2-я. Ну вот и все. Я уже начинаю сомневаться, а вот здесь (указывает на лоб) – одно: «Было, было, это правда…»

1-я: Значит, они существуют? Голова раскалывается. Давай еще чаю напоследок, что ли…

2-я. Чего уж там… Давай!

Есть в Москве удивительнейшее здание с не менее невероятным содержимым.

Его окружает какая-то особенная пустынность с густыми мазками черно-синих елей: там даже мелкое нервическое дрожание тонкой графичной былинки, ее последнее надснежное содрогание, ее смиренная, слабая апелляция к небу – там, там чуткое, слегка надорванное сердце, всегда услышит: «Осанна, осанна в вышних, слава Творцу!..» Почти пустырь. Почти поле. Пространство, а на нем то, что многие сравнивают с Бастилией. Их, наверное, привлекает и легкость рифмы «Бастилия-рептилия». Но я назвала бы сию краснокирпичную громаду скорее замком, последним редутом, укрепленным бастионом. Бастионом бестий. Бестия – животное. Значение это частенько забывается, и все целиком, всей неумолимой многозначной тяжестью, оно необратимо падает на нас, соотносится с нами. Мы кипим в бестиарии. Мы не подобны даже себе…

Снаружи это здание прекрасно и таинственно, и, как всегда, я годами откладывала просто прийти и купить билет, смело и упруго войти. И вот я здесь – зима, сырость, плавный намек на весну, какие-то праздничность и обещание «разлиты», как писали раньше, в воздухе. А дверь закрыта. И оригинальные решетки в виде голов птеранодонов только бессмысленно растравляют желание проникнуть внутрь.

Выясняется, что опоздали на час – целый час будет музей выпускать из себя посетителей и никого уже не впустит. Тут я заметила еще несколько мнущихся подле краснокаменного гиганта, томящихся фигур: их было немного – первым делом в глаза бросался парень, одетый с головы и обратно в черную кожу, но не как «металлист», а как «ковбой» – шляпа с большими загнутыми с боков полями завершала сооружение. При нем находились три девицы и еще один парень. Им тоже очень сильно хотелось попасть внутрь. Они стояли в отдалении и ковыряли носками своих стильных и не очень башмаков по-весеннему подтаявший, но зимний, зимний снег. И еще пришли две женщины с детьми, и оказалось, из нашего района. Стоим. Переговариваемся, и я подумала: а ведь как отлично попасть бы туда – без посетителей! Маленькой командой ревнителей.