1. Дато Гедехаури. Столица одной из автономий России, рынок
(21-й век, август)
– Любезная, мне бы мандаринчиков с полкило, а?
«Любезная» с дебелой физиономией привокзальной буфетчицы зыркнула в мою сторону так, словно я имел наглость поинтересоваться размером её бюстгальтера (шестой, не меньше, если таковой вообще существовал в природе). Пробурчав что-то весьма неласковое, она принялась нехотя выполнять заказ, не сводя при этом с меня подозрительных глаз. Удивительно, как ей удавалось вслепую выгребать из ящика исключительно гнилые экземпляры? Не иначе, длительная тренировка…
Подумав, я очень вежливо сообщил о своём желании приобрести фрукты более аппетитного вида и качества. Поскольку его проигнорировали, пришлось наклониться и конкретно потыкать пальцем.
Мадама в белом торговом халате отменного серого цвета незамедлительно вцепилась в мою руку и отпускать никак не желала. Попутно её густо выкрашенные под свёклу уста начали с привычной сноровкой выдавать на всеобщее услышанье очень нехорошую информацию обо мне, о моих родственниках и знакомых, в частности, а заодно и обо всём наглом Капказе в целом. Я даже и не подозревал, что произвожу с первого взгляда столь негативное впечатление!
Поймав паузу, на которую пришелся мощный заглот очередной порции воздуха, необходимой для продолжения в одностороннем порядке склоки, я вежливо поинтересовался:
– Куропаточка ты моя, сизокрылая, у тебя, наверное, климакс?
Воспользовавшись минутным оторопением (или как там правильно будет по-русски?), я с трудом вытянул из её кулака покрасневший палец и принялся озабоченно его осматривать. А означенная птичка, придя в себя, вскинула свою увесистую лапку и что есть мочи заколотила ею о прилавок.
– В одном из фантастических романов Ивана Ефремова этим жестом инопланетяне выражали одобрение, – сообщил я. – Вы с ними солидарны?
В ответ на это коллеги мандариновой продавщицы дружно поддержали её таким же настойчивым хлопаньем. Я поочерёдно одарил их вопросительными взглядами, а напрасно: стоило обратить самое пристальное внимание на свой тыл. Ибо там, как нечистые из пресловутой табакерки, вдруг возникли трое амбалов в турецкой коже с напуском на вьетнамские тренировочные штаны. Ростом, примерно, с меня – то есть, около ста восьмидесяти – а вот весом килограммов на десять побольше. Каждый под девяносто или чуть тяжелее.
– Чего хулиганишь, чёрный? – прогудел крайний слева. – Или захотел авансом в лоб, а затем пинка под зад? В качестве окончательного расчёта?
– Мальчики, а вы в курсе, что для рыночных вышибал ваш азиатский прикид несколько устарел? – вкрадчиво осведомился я. – Сейчас в моде исключительно розовые смокинги и банные тапочки на босу ногу! Компрене ву?
На сей раз мой русский без малейшего акцента да с настоящим французским грассированием в последних словах прозвучал настолько безукоризненно, что троица несколько опешила. Крайний справа даже выдвинулся немного вперёд и пристально в меня впялился.
К сожалению, особо примечательной внешностью я не мог похвастаться. Обычный широкоплечий грузин в чёрном вельветовом костюме без галстука, с пышными усами, классическим носом с горбинкой и – увы – типичными для нашей нации залысинами в зрелом сорокалетнем возрасте. А уж на мою бывшую принадлежность к спецконтингенту МВД Российской Федерации и вообще ничего не указывало.
Желание «мочить!» отразилось на угреватом фейсе паренька столь отчётливо, что необходимо было срочно подготовиться к адекватным мерам. Я проделал это вполне незаметно и поэтому споткнул первого нападавшего быстро и без усилий. Он грузно грохнулся на пол и пребольно ушиб коленку о некстати подвернувшийся камень, а подбородок ещё обо что-то.
В мою челюсть уже летел кулак второго, который я, увернувшись, отклонил, а затем не отказал себе в удовольствии направить его хозяина темечком прямиком в весы с гнилыми мандаринами. Эта шалость обошлась мне в могучий «прямой правой» по корпусу от центрового – увернуться никакой реакции не хватило бы.
Согласно всем канонам восточных единоборств, я поддался грубой, тупой силе и, откинувшись назад, спиной перевалился через прилавок без особого для себя ущерба. Попутно я плюхнулся на скорчившуюся в три погибели голосившую продавчиху, чем и заставил, наконец, её замолкнуть.
Едва я выпрямился, как в воздухе мелькнула увесистая дубинка – да не резиновая, а стальная! И все остатки моего благодушия мигом улетучились невесть куда.
Разворот корпуса на девяносто градусов с отскоком назад – смертельное оружие с коротким свистом таранит пустоту и врезается в стол. Блок левой рукой сверху, резкий удар правой снизу по локтевому суставу – и очередной пронзительный вопль, теперь уже мужской.
Самое время сматываться. Канать, делать ноги, чесать без оглядки, рвать когти… Бежать и в темпе, подальше от гильдии этих коммерсантов-разбойников.
Пригнувшись почти до пола, я понёсся обезьяньими прыжками по проходам между прилавков – женский торговый люд с визгом уступал мне дорогу. И на том спасибо.
Вырвавшись, в конце концов, на простор павильона, я – слава святому Георгию! – очутился неподалеку от второго входа-выхода. Но до него ещё следовало проскочить полтора десятка метров, верную «макаровскую» дистанцию даже при наличии ствола в корявых от природы ручонках. Я уж не говорю об убойном «ТТ» и прочих огнестрельных изысках.
И никакой тебе толпы или хотя бы жалкой кучки бестолковых обывателей! Зато померещились вокруг униформы, мундиры, бляхи, жетоны… «Держи его, городовой, лови шельмеца!»
Загородивший мне в последний момент дорогу ражий детина оказался всего лишь в замызганном мясницком облачении, но при разделочном топоре внушительных размеров. Им он отчаянно замахал перед собственным животом то ли защищаясь, то ли пугая – в таких деталях разбираться было некогда. Управившись в считанные секунды, я оставил его сидеть на полу в обнимку с секачом и с выпученными от боли глазами. И был таков.
То есть, очутился на улице.
Нелепая и малопонятная эта историйка для меня ещё не закончилась: следовало ожидать погони. К счастью, свернув за угол, я почти сразу наткнулся на табачный киоск, витрины которого с трёх сторон были плотно заставлены пачками сигарет, а узкая железная дверца от духоты приоткрыта.
Везение или авантюра?
Внутри на колченогом стульчике сидел долговязый очкарик пост-пост-переходного подросткового возраста и с увлечением читал что-то мягкообложечное вместо того, чтобы заниматься делом. Вошедшего незванного гостя он заметил лишь после того, как отрывисто щёлкнула дверная задвижка.
