Рискованный вопрос – о лабиринте. А был ли он – Лабиринт, в котором прятался Минотавр, и были ли Тезей с Ариадной, разрушившие тайну?
Человек – существо неугомонное и за времена, прошедшие после Тезея, сумел построить и разрушить столько новых лабиринтов, что, кажется, будто лабиринт есть уже неотъемлемое свойство человека, и снова тянется нить Ариадны, и сам Минотавр, надевший новую маску, ожидает вновь, и вновь возникает необходимость в герое.
Рискованное приключение разума продолжается, и теперь уже мы стоим у входа.
Человек в лабиринте – «лабрис» – священный топор – над миром летает топор – русская тема! Ну как же – без топора? Пусть будет лабиринт, но мы помним, что прячется в нем и за ним и – делаем шаг вперед.
Личность – что это? Попытка мимикрии? Попытка состояться? Попытка устоять? Попытка притвориться своим в чуждом мире? Попытка найти себя здесь и сейчас? Попытка уйти от последних вопросов? Попытка найти равновесие с собой? С этим миром? Или с тем? «Ты есть ТО» – сказано в Ведах, и – «Речь, словно вестник, странствует между двумя мирами».
Вот действующие лица – лабиринт, мир, речь. И герой, он же автор, он же личность, он же каждый из нас, поскольку у каждого свой лабиринт с тайной в конце, и не так это трудно – победить Минотавра, как трудно выйти назад, не остаться навсегда в своем лабиринте в ожидании нового героя.
Тема не нова. Человек и Мир. Личность – лишь точка в бесконечной строке священного текста. Но то, где и как поставлена точка, зачастую меняет все смыслы.
От того, где поставлена точка, где и как ты находишь себя, зависит и твое место в этом мире, и весь твой мир. Одни из парка видят канаву, другие из канавы видят парк.
Тема не нова. Новы наши вариации темы, наши решения – точки, расставленные над, и точки зрения, а также точки, поставленные в конце.
Точки отбивают ритм, структуру, останавливают поток, фиксируют его. Пока не расставлены точки – это стихийный поток, у него есть границы, но нет берегов, сам он неоформлен – бесформен. Только точки, как камни фиксируют брод, вехи пути, а потом переправу, а позже прочный мост, и вот – поток уже окован в гранит и легко поплевывать в него сверху. Но все самые прочные мосты иллюзорны с точки зрения вечности, и вновь остается поток, в котором кто-то вновь будет искать путь и ставить камни и точки – строить свой лабиринт.
Собственно, в связи с чем актуализировалась проблема?
На самом деле она никогда не уходила из повестки дня, просто, наконец, и в России встал вопрос о методе философского познания и – шире – познания в целом. В конце концов, теория возвращается к своему назначению – обслуживать практику. Трансформации сознания и идеологии, которые произошли за прошедшие десятилетия, в конце обретают завершенность, кристаллизуются и выпадают в осадок. И что же в сухом остатке? Теория! В том числе и теория личности. «Суха, мой друг теория всегда, лишь древо жизни пышно зеленеет!»
Человек в лабиринте. Может ли он надеяться найти там человека, или все-таки там Минотавр? Не маска, а некто иной, иной настолько, что никакой диалог невозможен? Уже ходил Диоген по базарной площади с фонарем: «Ищу человека! А вижу только скотов…». Человек в лабиринте. Кто может его найти, кроме него самого?
Если мы говорим о лабиринте, то говорим о чем-то искусственно созданном, имеющем в основе точный план, а значит и теорию. А если говорить об эмпирии, то, в отличие от теории, это стихийный, природный процесс. При всем бурном развитии эмпирических наук о человеке, таких как психология, социология, культурология, этнография, антропология и совсем уж прикладных направлений вроде рекламы, маркетинга и PR, возникших на стыках и пересечениях весьма разнородных научных полей, совокупность их напоминает скорее темный лес, нежели окультуренный сад, потому и плоды их частенько оказываются несъедобны, а то и откровенно ядовиты. Может быть, мы просто не умеем их готовить.
А коль скоро так, то прежде чем собирать плоды надо проделать большую работу по возделыванию, окультуриванию, а значит, прежде всего, надо озаботиться инструментом. Следовательно, прежде чем говорить о личности в лабиринте, нужно хоть как-то оценить, что изменилось в понимании человека как целостности, почему возникает лабиринт, каков план этого лабиринта и каковы современные инструменты познания, которые возможно не были доступны исследователям ранее.
Речь, как прежде, идет о том, чтобы превратить Хаос в Космос. Лабиринт переходит в хаотическое смешение всего и вся. И на границе опять оказывается человек. То, что за спиной отмечено пульсирующей нитью сознания, упорядочено – космично. То, что впереди – неизвестно и представляется хаотичным. Пугает больше всего неизвестность. Но – мы делаем шаг вперед.
И все что у нас есть – это нить, пульсирующая нить сознания, нить Ариадны. С нее и начнем. Нить ли это? А если нить, то почему она должна пульсировать?
Нить Ариадны. Сознание и мышление
Само по себе сознание непонятно. Что это? Правильный ответ – элемент мышления. Не всё мышление – лишь элемент.
А если элемент, то нам придется специально рассмотреть процессы и механизмы реального целостного мышления. Если элемент, то сразу понятно, что мышление как целое, прежде всего, системно, а это влечет за собой еще многое. Естественно, что любое мышление, коль скоро оно наличествует – реально, существует в реальности, но, если свериться с толковым словарем, под реальными понимаются процессы, соотнесенные с действительностью. Для человека такой действительностью выступают как физически обусловленные процессы и явления, так и культурно обусловленные нормы и правила. То есть то, что действует на человека, обладает свойством действовать – действительностью. Это специально необходимо оговаривать, потому, что самая распространенная ошибка в том, что мышление есть продукт деятельности мозга. «Отправления человеческой головы – это еще не мышление. Мышлением отправления человеческой головы становится только тогда, когда они, эти отправления, соответствуют определенной культурной норме. А, следовательно, когда у этой головы уже есть правильный способ решения данной задачи, или если эта голова поднимается на более высокий рефлексивный уровень и самостоятельно строит правильное нормативное решение. Если же мы сидим, пьем чай и рассуждаем, подобно героям Ильфа и Петрова, разрешит ли Бриан класть ему палец в рот или нет… Хотя головы наши при этом биологически функционируют, к мышлению это никакого отношения не имеет. И когда вы начинаете изучать мышление, то должны предварительно составить нормативное представление о том, что вы выделите как мышление, в отличие от всего остального, что есть фиктивно-демонстративный продукт».
